К нашей Нонне, которой буквально на днях будет 94, приезжал из Омска (или Томска, не помню) племянник. С женой. Правда, ни племянника, ни его жену Нонна ни разу в жизни до этого не видела. Сын старшего брата, давно умершего, как вы понимаете. Ну, Нонна, конечно, еды наготовила («Я ведь теперь все медленнее делаю, понимаешь, так что уж лучше заранее несколько вторых, несколько супов приготовить и заморозить!»), вся на нервах. Даже не звонила.
Вчера отчиталась. Приняла родню на высоком уровне, кормила на убой, в грязь лицом не ударила. Устала, говорит, вернее, только вот сейчас и почувствовала, как сильно устала, а так - при них - держалась молодцом.
А что же, спрашиваю, родственнички-то - по какой надобности в златоглавую наведались. Спрашиваю, с трудом скрывая ненависть: двое приперлись к старой тетушке на постой, неужели на хостел, бедолаги, не наскребли?
Оказывается, Москва - конечный пункт их путешествия! Шесть или семь европейских столиц объехали товарищи сибиряки! Квартирку родственную продали, вот мир и решили посмотреть! Парижи-Праги там всякие.
Слов у меня приличных нет, но при Нонне я - ни-ни.
А Нонна - ангел, таких уже не делают. Как же, говорит, родня, нельзя отказать, никак… Чистый ангел.
Вспомнила я сразу свое детство и регулярно приезжавших родственников. Мама-то у меня - из понаехавших, бабушкина и дедушкина родня из Уральска, Западный Казахстан теперь, заграница, а тогда - тоже наша необъятная родина. Двоюродных и троюродных - пруд пруди, по всей стране разъехались, о московских родичах, только когда командировка в столицу намечалась, вспоминали. Телеграмму слали, так и так, ждите.
Жили мы по тем временам и не тесно, все-таки 3-комнатная квартира, но вшестером - бабушка с дедом, родители и мы с братом, а пока я маленькая была, еще и няня. Самая большая комната - проходная, там - брат, я - с бабушкой и дедушкой, родители в маленькой, няня - на кухне.
Родня приезжала сразу пучками. Не по одиночке. Четвероюродная дедушкина племянница с дочерью и соседкой. Сын троюродной сестры бабушки (кто это?) с одноклассником и его, одноклассника, младшим братом.
Ну, не надо и о знакомых забывать! Деда по стране помотало, везде коллеги появлялись, а у них ведь тоже родственники имелись!
Кто в командировку, кто Москву посмотреть, все - за покупками: сливочное масло, туалетная бумага, не говоря уже о чешских ботинках. И, в общем, всех было жалко. С гостиницами было туго, ничего в провинции не купишь, так что приезжали, жили, таскали сумки и коробки… Мама и бабушка как-то всех размещали, кресло-кровать, раскладушка, даже не на полу укладывали. Кормили, само собой, изобретая какую-нибудь запеканку на целый противень, суп в ведерной кастрюле. Народ по магазинам-то набегается, все сметет!
Многих я, по младости, не помню - все-таки это были заботы старших женщин. Но вот регулярно, буквально раз в месяц, приезжал к нам дядя Валя, сын дедушкиного знакомого из Питера Тихона Кузьмича. Я его, этого Кузьмича, никогда не видела, подозреваю, что и дедушка его при встрече бы не узнал - случайное знакомство. Дядя Валя, как впрочем и сам Тихон Кузьмич, даже не считали нужным сообщать о приезде. Просто утром, часов в семь, в дверь звонили, входил Валентин со словами: опять я. Ни цветочка, как говорится, ни конфетки. Иногда и без здрасти. Хорошо, что ключ от квартиры не требовал. Бабушка этого Валю терпеть не могла: он вечно был подшофе, даже утром умудрялся где-то набраться. У нас в квартире пил, но тайно - приносил бутылку и прятал среди книг. А библиотека была большая. Пару раз лакомился одеколоном, а вот уж когда выкушал бабушкину «Красную Москву», моя терпеливая бабуля сказала деду: «Позвони Тихону. Больше я его в дом не пущу!»
Дед мялся, маялся. То межгород не работал, то аспиранту надо отзыв писать - срочно!!, но… разговор состоялся.
Тихон Кузьмич обиделся. А уж дедуля говорил нежнейшим голосом и так деликатно, что и не понять, про что. Вернее - про кого. Но Тихон Кузьмич обиделся и высказал. Про зазнавшихся москвичей, про то, как в Питере всех с дорогой душой принимали (дед с бабушкой никогда у него не останавливались). Ну и про дружбу, не выдержавшую испытания временем. (А ты его откуда знаешь? - спросила я деда, тот задумался).
Надо сказать, что у Тихона Кузьмича была жена Анна Ивановна, мама того самого Валентина. Она тоже, кажется, к нам приезжала, но я, видимо, была совсем маленькой. Ну вот, а потом Тихон Кузьмич прислал телеграмму, что Анна Ивановна скончалась. Бабушка сначала не поняла, кто это, и решила, что телеграмма не нам. Она, как и я, смутно помнила Анну Ивановну, но, конечно, посочувствовала Тихону Кузьмичу. Потом Валя все ездил к нам и ездил, потом уже выпил «Красную Москву»… так что это он не с горя по матери… Где-то в промежутке между телеграммой и «Красной Москвой», но все-таки ближе к «Красной Москве», Тихон -телеграммой - сообщил, что он женился. Причем как и первую, телеграмму принесли в шесть утра. Бабушка, конечно, порадовалась, хотя что новая жена, что старая… «Телеграммой-то зачем?», - недоумевала она.
Ну вот. В общем, после дедушкиного звонка («ты бы ему лучше телеграмму отбил: валя выпил красную москву зпт ноги его нашем доме не будет тчк, - предложила бабушка) Тихон всерьез обиделся, и сын его не появлялся. Месяц, наверное. После чего к нам приехал сын новой жены Тихона с двумя детьми.
-Тихон нас простил, - прокомментировала бабушка…
Так вот, это я к чему? А, так про Нонну же. Хорошо, что не поехала провожать родственников в аэропорт - вещей-то много было, могла бы и подсобить, 94-то ей через четыре дня!
Вчера отчиталась. Приняла родню на высоком уровне, кормила на убой, в грязь лицом не ударила. Устала, говорит, вернее, только вот сейчас и почувствовала, как сильно устала, а так - при них - держалась молодцом.
А что же, спрашиваю, родственнички-то - по какой надобности в златоглавую наведались. Спрашиваю, с трудом скрывая ненависть: двое приперлись к старой тетушке на постой, неужели на хостел, бедолаги, не наскребли?
Оказывается, Москва - конечный пункт их путешествия! Шесть или семь европейских столиц объехали товарищи сибиряки! Квартирку родственную продали, вот мир и решили посмотреть! Парижи-Праги там всякие.
Слов у меня приличных нет, но при Нонне я - ни-ни.
А Нонна - ангел, таких уже не делают. Как же, говорит, родня, нельзя отказать, никак… Чистый ангел.
Вспомнила я сразу свое детство и регулярно приезжавших родственников. Мама-то у меня - из понаехавших, бабушкина и дедушкина родня из Уральска, Западный Казахстан теперь, заграница, а тогда - тоже наша необъятная родина. Двоюродных и троюродных - пруд пруди, по всей стране разъехались, о московских родичах, только когда командировка в столицу намечалась, вспоминали. Телеграмму слали, так и так, ждите.
Жили мы по тем временам и не тесно, все-таки 3-комнатная квартира, но вшестером - бабушка с дедом, родители и мы с братом, а пока я маленькая была, еще и няня. Самая большая комната - проходная, там - брат, я - с бабушкой и дедушкой, родители в маленькой, няня - на кухне.
Родня приезжала сразу пучками. Не по одиночке. Четвероюродная дедушкина племянница с дочерью и соседкой. Сын троюродной сестры бабушки (кто это?) с одноклассником и его, одноклассника, младшим братом.
Ну, не надо и о знакомых забывать! Деда по стране помотало, везде коллеги появлялись, а у них ведь тоже родственники имелись!
Кто в командировку, кто Москву посмотреть, все - за покупками: сливочное масло, туалетная бумага, не говоря уже о чешских ботинках. И, в общем, всех было жалко. С гостиницами было туго, ничего в провинции не купишь, так что приезжали, жили, таскали сумки и коробки… Мама и бабушка как-то всех размещали, кресло-кровать, раскладушка, даже не на полу укладывали. Кормили, само собой, изобретая какую-нибудь запеканку на целый противень, суп в ведерной кастрюле. Народ по магазинам-то набегается, все сметет!
Многих я, по младости, не помню - все-таки это были заботы старших женщин. Но вот регулярно, буквально раз в месяц, приезжал к нам дядя Валя, сын дедушкиного знакомого из Питера Тихона Кузьмича. Я его, этого Кузьмича, никогда не видела, подозреваю, что и дедушка его при встрече бы не узнал - случайное знакомство. Дядя Валя, как впрочем и сам Тихон Кузьмич, даже не считали нужным сообщать о приезде. Просто утром, часов в семь, в дверь звонили, входил Валентин со словами: опять я. Ни цветочка, как говорится, ни конфетки. Иногда и без здрасти. Хорошо, что ключ от квартиры не требовал. Бабушка этого Валю терпеть не могла: он вечно был подшофе, даже утром умудрялся где-то набраться. У нас в квартире пил, но тайно - приносил бутылку и прятал среди книг. А библиотека была большая. Пару раз лакомился одеколоном, а вот уж когда выкушал бабушкину «Красную Москву», моя терпеливая бабуля сказала деду: «Позвони Тихону. Больше я его в дом не пущу!»
Дед мялся, маялся. То межгород не работал, то аспиранту надо отзыв писать - срочно!!, но… разговор состоялся.
Тихон Кузьмич обиделся. А уж дедуля говорил нежнейшим голосом и так деликатно, что и не понять, про что. Вернее - про кого. Но Тихон Кузьмич обиделся и высказал. Про зазнавшихся москвичей, про то, как в Питере всех с дорогой душой принимали (дед с бабушкой никогда у него не останавливались). Ну и про дружбу, не выдержавшую испытания временем. (А ты его откуда знаешь? - спросила я деда, тот задумался).
Надо сказать, что у Тихона Кузьмича была жена Анна Ивановна, мама того самого Валентина. Она тоже, кажется, к нам приезжала, но я, видимо, была совсем маленькой. Ну вот, а потом Тихон Кузьмич прислал телеграмму, что Анна Ивановна скончалась. Бабушка сначала не поняла, кто это, и решила, что телеграмма не нам. Она, как и я, смутно помнила Анну Ивановну, но, конечно, посочувствовала Тихону Кузьмичу. Потом Валя все ездил к нам и ездил, потом уже выпил «Красную Москву»… так что это он не с горя по матери… Где-то в промежутке между телеграммой и «Красной Москвой», но все-таки ближе к «Красной Москве», Тихон -телеграммой - сообщил, что он женился. Причем как и первую, телеграмму принесли в шесть утра. Бабушка, конечно, порадовалась, хотя что новая жена, что старая… «Телеграммой-то зачем?», - недоумевала она.
Ну вот. В общем, после дедушкиного звонка («ты бы ему лучше телеграмму отбил: валя выпил красную москву зпт ноги его нашем доме не будет тчк, - предложила бабушка) Тихон всерьез обиделся, и сын его не появлялся. Месяц, наверное. После чего к нам приехал сын новой жены Тихона с двумя детьми.
-Тихон нас простил, - прокомментировала бабушка…
Так вот, это я к чему? А, так про Нонну же. Хорошо, что не поехала провожать родственников в аэропорт - вещей-то много было, могла бы и подсобить, 94-то ей через четыре дня!
Комментариев нет:
Отправить комментарий