Ната

Ната работала переводчиком с итальянского. Ну и на итальянский, конечно. Вообще-то образование у нее было историческое, но папа-дипломат, так что все детство прошло в Риме.

Италия в советские времена, хоть и считалась, и была, конечно, настоящей заграницей, и оформляться туда надо было через все парткомы и райкомы, все равно казалась обывателям чем-то близкой и неопасной. Тото Кутуньо, Челентано и все такое. Не США же, и не ФРГ. «Пусть трепещет Пентагон, Вашингтон, Сайгон и Бонн!» И ни слова про Рим!

Итальянцы же - это как мы, только веселые и поют?, - спрашивала Нату приятельница. Ната кивала - как объяснить женщине, которая однажды съездила в Софию и очень боялась там провокаций, как живут люди в Италии.
Разные, - отвечала Ната, - есть и веселые, некоторые поют, конечно!

Ната жила с мамой. Папа умер. Сгорел на дипломатической работе, - говорила мама. Правда, Ната считала, что к смерти отца привел его развод с мамой и женитьба на молоденькой. Начались большие неприятности на работе (не без участия мамы), выговор по партийной линии. Дело в том, что дедушка, мамин отец, имел неплохие связи, так что изменщика в семье решили проучить, но, возможно, слегка перестарались - или отец оказался нестойким. Твой папаша - слабый человек!, - так и говорил дед.

После ухода отца из семьи, а потом и из жизни, мама стала главной в доме. Нате было уже за тридцать, а мужа не находилось. Она была полноватая, невысокая - но многим это совершенно не мешает. Вполне симпатичная. Может, запросы были высоки, может, просто не складывалось.

Если мужа нет, иди в аспирантуру!, - посоветовала мама, и Ната стала писать диссертацию. Ей это было совершенно неинтересно, но… Будешь преподавать, - убеждала мать, - каникулы зимой, каникулы летом, плохо ли? Ната защитилась и стала работать в институте. И да - большие каникулы, и занятия не каждый день.

На кафедре было достаточно мужчин, но одни были безнадежно женаты, другие совсем не нравились. Или им не нравилась Ната.

Жизнь текла по привычному расписанию. Три раза в неделю - лекции, семинары, заседания кафедры, собрания. Иногда с приятельницей - в театр. Вечера - с мамой у телевизора. Раза два в год - поездка в Италию с «группой товарищей», переводы, магазины. В одной из таких поездок случился роман с итальянцем, но без продолжения, разумеется - дома ждала мама. Да и не звал итальянец ее замуж, честно говоря.

А годы шли. Мама старела, зорко следила за моральным обликом Наты.
Ты не придешь ночевать?!, - вскрикивала она, хватаясь за сердце. Ната знала весь мамин репертуар: сердечный приступ, потеря сознания, истерика, благодушное: иди-иди, доченька, тебе - жить, а мне - уже на кладбище… на могилку-то приходить будешь?.. Иногда Ната уходила, проклиная мать, проклиная себя. Чаще оставалась.

Нате было уже сорок пять.
Или докторскую, или родить! Последний шанс!, - сказала она как-то той самой пугливой приятельнице, которая постепенно стала единственной подругой.
А есть от кого?, - жестко поинтересовалась та. Никого не было, правда.

Обсуждать ребенка с мамой не стоило. Ната представила, что каким-нибудь чудом забеременеет: старородящая, о чем ты думала, в школе за бабушку принимать будут, сиротой оставишь. Все так.

После партсобрания вышла на улицу вместе с коллегой - проливной дождь. Предложил подвезти. По дороге спросил, не выпить ли горячего чая - вместе, в такую-то погоду. Поехали к нему. Коллега был из тех, кто казался безнадежно женатым. Оказалось - развелся, уже год как…

Нет, все-таки лучше докторскую!, - думала Ната, возвращаясь утром домой.

…Вчера у Натальи Николаевны, заведующей кафедрой, доктора наук, профессора, родилась четвертая внучка. Назвали Натой.