Гадюкино. Слава богу

Зашла в «Дикси», а там все переделали: часть помещения отдали под аптеку, расширился собачий-кошачий магазинчик, собственные полки сдвинули потеснее. Кассы теперь три, одна закрыта каким-то ящиком из под чипсов, на нем написано «не работает», вторая не работает просто - без ящика и объявления. У единственной оставшейся - толпа. Прямо вот очень приличная очередь. Встала. Стоят в основном наши гадюкинские бабульки. Передо мной - мужик в тельняшке, навеселе, и это понятно: уже час дня. Подошедшая бабка, оценив перспективу стояния, негромко спрашивает: «А где… еще кассир..?» На нее сурово смотрят остальные: «Ишь, только подошла, а уже!» Бабка начинает пристально рассматривать товары по сниженным ценам, как будто это и не она вопрошала. Через пару минут уже матрос, хмыкнув, спрашивает громко: «А ху.. мы тут стоим? Вторая кассирша чай пьет?» И тут я бросаю взгляд на первую и пока единственную женщину за кассой - она выраженной славянской внешности. В нашем «Дикси» уже очень давно работали только киргизы и таджики, вернее - киргизки и таджички. Я это знаю точно, потому что иногда вступала с ними в разговор. Они были довольно вежливы, а на хамство покупателей никогда не реагировали, просто молчали и улыбались своими азиатскими улыбками. И тут женщина на кассе открывает рот и кричит: «Достали!! Нету второго кассира! Он товар вам разгружает!». Кричит так знакомо… по-советски, с чудесной интонацией «шоб вы все сдохли». Матросик куражится: «А грузчики на что?? Жаловаться буду! По прямой линии!» Некоторые бабки ровно и одобрительно гудят, без слов, и та моя бабка, осмелев, тоже. Кассирша встает и уходит. Очередь замирает. Бабки, вспомнив былое, привычно начинают ругать мужика в матроске: «Не надо было, сынок, ее злить! Хуже только…», - говорит одна, которая ближе всех к кассе, у нее полная тележка. Другая добавляет жалобно: «У меня же пЕльмень весь растает!» Она стоит через человека от меня. Подходит какой-то парень в бейсболке козырьком назад, окидывает взглядом мертво стоящую очередь, сообщает: «Охренеть!», бросает корзину с едой и выходит из магазина. Трое у кассы начинают хором звать кассиршу. Наконец она появляется и сообщает: «Вы тут не митингуйте! Ишь! Мы вам не киргизы! За такие деньги работать!» Очередь пристыжено молчит: действительно… - «У меня вообще - санитарный перерыв, может!», - добавляет кассир и опять уходит. - «Живой человек, между прочим…», - говорит бабка с пельменями, - «может ей приспичило? Понимать надо…» - «С их еды - понос!», - громко сообщает мужик в тельняшке. Старушка с тележкой, задумчиво сообщает: «Она-то в чем виновата, это же все киргизы уволились, а ей - отдуваться! Надо же войти в положение…» Очередь входит в положение, хотя не единодушно. Матрос сообщает: «Твою мать! За пивасиком зашел! Уда-а-чно!» - «Ты, сынок, иди, вперед меня вставай», - говорит бабка у самой кассы, - «она сейчас дела свои сделает и ты первый будешь!» Мужик в тельняшке прется сквозь очередь. Кассирша возвращается и орет: «Социальные карты готовим, не задерживаем, кладем все быстренько!» Старуха, стоящая за мной, радостно вздыхает: «Ну и слава Богу, и нечего было шуметь! Мы же русские люди! Неужели не потерпим…»