воскресенье, 30 июня 2019 г.

Ната

Ната работала переводчиком с итальянского. Ну и на итальянский, конечно. Вообще-то образование у нее было историческое, но папа-дипломат, так что все детство прошло в Риме.

Италия в советские времена, хоть и считалась, и была, конечно, настоящей заграницей, и оформляться туда надо было через все парткомы и райкомы, все равно казалась обывателям чем-то близкой и неопасной. Тото Кутуньо, Челентано и все такое. Не США же, и не ФРГ. «Пусть трепещет Пентагон, Вашингтон, Сайгон и Бонн!» И ни слова про Рим!

Итальянцы же - это как мы, только веселые и поют?, - спрашивала Нату приятельница. Ната кивала - как объяснить женщине, которая однажды съездила в Софию и очень боялась там провокаций, как живут люди в Италии.
Разные, - отвечала Ната, - есть и веселые, некоторые поют, конечно!

Ната жила с мамой. Папа умер. Сгорел на дипломатической работе, - говорила мама. Правда, Ната считала, что к смерти отца привел его развод с мамой и женитьба на молоденькой. Начались большие неприятности на работе (не без участия мамы), выговор по партийной линии. Дело в том, что дедушка, мамин отец, имел неплохие связи, так что изменщика в семье решили проучить, но, возможно, слегка перестарались - или отец оказался нестойким. Твой папаша - слабый человек!, - так и говорил дед.

После ухода отца из семьи, а потом и из жизни, мама стала главной в доме. Нате было уже за тридцать, а мужа не находилось. Она была полноватая, невысокая - но многим это совершенно не мешает. Вполне симпатичная. Может, запросы были высоки, может, просто не складывалось.

Если мужа нет, иди в аспирантуру!, - посоветовала мама, и Ната стала писать диссертацию. Ей это было совершенно неинтересно, но… Будешь преподавать, - убеждала мать, - каникулы зимой, каникулы летом, плохо ли? Ната защитилась и стала работать в институте. И да - большие каникулы, и занятия не каждый день.

На кафедре было достаточно мужчин, но одни были безнадежно женаты, другие совсем не нравились. Или им не нравилась Ната.

Жизнь текла по привычному расписанию. Три раза в неделю - лекции, семинары, заседания кафедры, собрания. Иногда с приятельницей - в театр. Вечера - с мамой у телевизора. Раза два в год - поездка в Италию с «группой товарищей», переводы, магазины. В одной из таких поездок случился роман с итальянцем, но без продолжения, разумеется - дома ждала мама. Да и не звал итальянец ее замуж, честно говоря.

А годы шли. Мама старела, зорко следила за моральным обликом Наты.
Ты не придешь ночевать?!, - вскрикивала она, хватаясь за сердце. Ната знала весь мамин репертуар: сердечный приступ, потеря сознания, истерика, благодушное: иди-иди, доченька, тебе - жить, а мне - уже на кладбище… на могилку-то приходить будешь?.. Иногда Ната уходила, проклиная мать, проклиная себя. Чаще оставалась.

Нате было уже сорок пять.
Или докторскую, или родить! Последний шанс!, - сказала она как-то той самой пугливой приятельнице, которая постепенно стала единственной подругой.
А есть от кого?, - жестко поинтересовалась та. Никого не было, правда.

Обсуждать ребенка с мамой не стоило. Ната представила, что каким-нибудь чудом забеременеет: старородящая, о чем ты думала, в школе за бабушку принимать будут, сиротой оставишь. Все так.

После партсобрания вышла на улицу вместе с коллегой - проливной дождь. Предложил подвезти. По дороге спросил, не выпить ли горячего чая - вместе, в такую-то погоду. Поехали к нему. Коллега был из тех, кто казался безнадежно женатым. Оказалось - развелся, уже год как…

Нет, все-таки лучше докторскую!, - думала Ната, возвращаясь утром домой.

…Вчера у Натальи Николаевны, заведующей кафедрой, доктора наук, профессора, родилась четвертая внучка. Назвали Натой.

суббота, 29 июня 2019 г.

Домработница

Ира очень хотела замуж. Ей было 40 с хвостиком, ещё не тот возраст, когда рассчитывать не на что. Но не получалось.

Бабушка всегда ей говорила: не знаешь, где судьбу свою встретишь! Ира жила с бабушкой. Мама рано умерла, папы не было. Ну то есть, конечно, не от святого духа, объясняла бабушка, но слова доброго он, папаша твой, не стоил. И тоже умер, кажется. В любом случае, дочерью никогда не интересовался. Иру, в общем-то, отец не волновал: ну нет, и не было, и не надо. А вот мамы, умершей, когда Ире было всего десять, не хватало.

Хотя бабушка была бодрая, за маму, конечно, не принимали, но мужчины ещё заглядывались. Была видная, языкастая, смешливая, вообще - отличная бабушка.

Ира замужем не была ни разу. Сразу после школы был один, звал, но он не нравился ни Ире, ни бабушке: не спеши, у тебя их будет, знаешь, сколько!, - говорила бабушка. И то правда - вся жизнь впереди.

Поступила в институт, на экономиста, там научат, как нам на наши гроши прожить, - смеялась бабуля. Куда девку понесло? Ну пусть, замуж выйдешь, мужу диплом предъявишь, детишек родишь, вот тебе и экономия!, - говорила.

Но после института, который Ира даже неплохо закончила, мужа на горизонте не оказалось. А ведь сколько парней в группе было-то, - размышляла бабушка и приглядывалась к внучке: вроде симпатичная, в меру умная, но себя не выпячивает, даёт мужику покрасоваться, что не так-то?..

Иру распределили в какой-то НИИ, где работали одни женщины. Зарплата - слезы, но с бабушкиной пенсией и бабушкиной же подработкой хватало.

Бабушка пекла на заказ. У неё была своя клиентура, заказывали и на праздник, и просто так. Особенно выгодны были свадьбы и поминки - в те времена, а это было в 80-х годах прошлого века, по поводам собирались дома, в магазинах мало чего было, вот и готовили сами, изобретали, а кто побогаче да руки не тем концом ( говорила бабушка) - заказывали.

Ира помогала бабушке, когда могла: яйца взбить, орехи потолочь, масло растереть - на подхвате.

Ира даже диссертацию защитила - к великому удивлению бабушки.
А потом НИИ приказал долго жить, половину отделов закрыли, помещения сдали, в общем, работа кончилась.

Бабушкины клиенты тоже сдулись, да и в магазине не было ни масла, ни яиц, не говоря уже об орехах.

И Ира пошла в домработницы. Ну, вернее, в помощницы по хозяйству - так ей больше нравилось. Собственно убирать квартиру ее позвал к себе бывший шеф, он был хорошо устроен, несмотря на развал НИИ: его жена имела родственников за границей. Ира освоила эту нехитрую работу.

Бабушка переживала, но не отговаривала, и даже обзвонила своих клиентов: рекомендация была хорошая, у такой-то бабушки внучка должна быть рукастая. Иру стали даже переманивать в другие семьи. Она увидела, что не все живут как они с бабушкой. Сколько в Москве богатых, оказывается, денег не считают.

Нанимаясь, Ира поначалу говорила, что она кандидат экономических наук, но потом поняла, что на оплату это не влияет. То есть даже скорее вредит. Хотя некоторым все-таки нравилось, что унитаз у них в доме моет человек со степенью.

Ира стала прилично зарабатывать, получать в два, а потом в три раза больше, чем в НИИ. Предложила соседке подработать - за половину своей ставки. Та была рада, схватилась прямо за эту работу. Потом сестра двоюродная подключилась: она работала в школе и получала вообще копейки. В хорошем доме, да за хорошие деньги - что же не навести чистоту?

Расплачивалась с ними Ира сама, хозяевам говорила, что женщины надежные, свои, им и ключи можно оставить - придут, уберут, красота, никому не помешают. А хозяевам - что, им, главное, чтобы чисто и не воровали.

Дело пошло. Ира стала нарасхват, вернее Ирины сотрудницы, она уже сама редко ходила порядок наводить.

Организовала выгул собак, например. Люди странные: заводят животное, а потом готовы  прилично платить, только чтобы самим не гулять! Детей забрать из школы, посидеть, уроки сделать, кошку покормить, лоток убрать.

В общем, такая фирма «Заря», как при социализме было, только надёжно, качественно и дорого. И находились, находились клиенты!

Диссертацию-то ты не зря защитила, - говорила бабушка, - ишь! И впрямь - экономист! Мужа бы ещё!


Замуж Ира вышла в сорок с хвостиком, за одного из своих бывших клиентов. Она у них два раза в неделю убирала, по вторникам и пятницам. Хозяин с женой решил разводился,  переживал: она у него часть бизнеса оттяпала, мужик-то при деньгах был. Ира его поддержала, кое-какие советы по бизнесу дала... Посмотрел: все при ней, собственное дело, не какая-нибудь профурсетка, а главное - свой человек, все в доме знает, сколько раз ключи ей оставляли... Ну и кандидат наук все-таки.

Ирин муж вложился в бизнес жены, дело пошло. Хороший домашний персонал - это сами понимаете. Купили квартиру в тихом центре, маленькую - 3 комнаты. Ира сама убирает, домработницам как-то не доверяет...








четверг, 27 июня 2019 г.

Муза и Катя

Родители Музы были молоды, хотя прошли войну. Мама была медсестрой, папа врачом, на фронте и познакомились.

В 12 лет Муза узнала, что она неродная. Ее просветила мамина младшая сестра. Зачем ты сказала?, - спросила ее Музина мама. Та не знала, что ответить, бормотала что-то про правду, которую нельзя скрывать.

Правду… Музу нашли и привели к врачам, к ее будущим родителям, солдаты. Она была ранена осколками, но легко. Девочка была маленькая. Имени своего не знала, или не понимала, о чем спрашивали. Это было, то ли в Польше, то ли в Германии. Победа уже виднелась. Городок был разрушен, никого живых вокруг не видно.  Ее забрали, чтобы оказать помощь. Потом оставили. Потом будущий папа сказал будущей маме: давай ее возьмем? Для этого надо было расписаться, но тогда, на войне, формальности урегулировали быстро. Так что 20-летняя мама Музы стала женой. И мамой. Потом стало ясно, что девочке не меньше шести, просто она отставала в росте и развитии.

Назвали ее Музой. Хорошее же имя, короткое, - сказал Музин папа. После войны родители вернулись в Москву и стали жить как обычная семья. Муза не сразу заговорила, но постепенно все наладилось. Пошла в школу - позже, чем полагалось по возрасту, но тогда, после войны, многие дети пропустили по несколько классов, так что никто не удивлялся.

Муза была милым ребенком, и послушным, и шаловливым, как все дети. Когда тетя рассказала ей, что мама - это не мама, а папа - не папа, она не поверила, потому что совсем не помнила той, военной жизни. Совсем. Но мамина сестра сказала: посчитай, сколько лет тебе и сколько маме.

Ничего не случилось. Не было слез и особых вопросов. Просто Муза вдруг стала вспоминать… Казалось, что это невозможно, а вот поди ж ты. Ей стали сниться какие-то люди, которые говорили на непонятном и в то же время понятном языке. Это стало навязчивой идеей - вспомнить. По ночам плакала, кричала. Даже к врачу водили. Что вы хотите, ребенок войны, забудется все, не волнуйтесь!,- сказали маме.
И забылось.

Родители Музы о втором ребенке не думали, особенно после того как девочка узнала правду. Боялись, что будет ревновать. Но родилась еще одна дочка, Катя. Ревности у Музы не было, наоборот. Она приняла сестру с радостью.

Катя не знала, что Муза ей не сестра: родители не говорили, Муза тоже. А сестра Музиной мамы второй раз правду уже не решилась сказать. Дочки росли, обеих не особо баловали, не на что было, но любили.

Однажды, когда Кате было лет четырнадцать, во время очередного скандала мать сказала ей: Ты - наша родная кровь, а бесчувственная, как чужая! А вот Муза..!
В общем, слово за слово.

Муза потом маму ругала: зачем? Жили же спокойно, не надо было рассказывать! Но и мать понять было можно: Катя скандалила каждый день, чего-то требовала - особого, только для себя. Удержу не знала.

И вот Катя задурила. Катя, не Муза. Вы меня меньше любите, Музка вам роднее, зачем меня родили! А потом еще придумала: это Я вам неродная, Музка - ваша, на маму похожа, а меня из детдома взяли. Пошла вразнос. Никакие уговоры не помогали. И лаской пробовали, и наказывали…

В кого она такая?, - спрашивала мама у Музы, - как будто, и правда, чужая: равнодушная, злобная… В кого-кого?, - усмехалась Муза, - в кого-нибудь из пра-пра… Почему она не как ты?, - плакала мама. Муза молчала, и что было сказать…

А потом Катя стала пить. И это в непьющей-то семье! Воровала деньги у родителей, у Музы - та уже работала. А Катя бросила институт, неделями пропадала где-то. Отец Музы не выдержал, умер. А мать  болела, переживала и смерть мужа, и поведение непутевой младшей.

Муза вышла замуж за немца из ГДР. Ее детские сны не забылись, и хотя родители так и не смогли вспомнить, где подобрали малышку, решила, что все-таки она - немка, а не полька. И правда, педантичности не занимать. И аккуратности. Сначала жили здесь, потом туда уехали с мужем, и маму забрали.

Муза жива, ей около 80-ти, живет в Кельне… с Катей. Муж-то ее умер. Муза разыскала сестру, перевезла, вылечила.
Родная кровь, как же по-другому!, - говорит.

А немецкий у Музы -  отвратительный, так за всю жизнь толком не выучила. Видимо, ее все-таки в Польше нашли…

среда, 26 июня 2019 г.

Марина и Лена

Марина была дочерью Нодара от первого брака. Нодар женился рано, рано родили девочку. Жена хотела мальчика, а он - наоборот. Вот, всегда все по-твоему, - сказала жена. Нодар был хорошим отцом. А вот брак распался. Марина особой разницы не почувствовала: папа и раньше подолгу был в командировках, приезжал всегда с подарками. Отношения родителей были ровные и деловые. Развелись они по обоюдному согласию, причем это была не формулировка в заявлении в суд, а на самом деле. Жена изменила и призналась в этом спокойно. Поговорили. Нодар сказал: слушай, может, все к лучшему? Ты его любишь? Жена кивнула. Она потом вышла замуж за этого человека. А сам Нодар почувствовал, что просто закончился этап жизни - ни ревности, ни, не дай бог, ненависти к жене не испытал. Подумал: вот какой я горячий грузин. Хотя грузинского в нем было мало: фамилия и имя в честь дедушки.

Вскоре Нодар женился во второй раз. Родилась опять дочка, Лена. Вторая жена к Марине относилась хорошо, вместе ездили отдыхать, тем более у первой жены Нодара было много работы. Нодар не просто принимал участие в жизни старшей дочки. Он знал ее школьные дела и подруг, подолгу разговаривал о жизни, а еще возил на плаванье, водил в кино и кафе-мороженое, и, конечно, постоянно покупал одежду, книги, игрушки, а потом и украшения. Девочка ни в чем не знала отказа. Первая жена часто ему говорила: Нодар, не балуй ее так, все ведь есть у девочки! Ее новый муж хорошо зарабатывал. А вторая жена не высказывалась - она любила Нодара и молчала.

Из заграничных командировок Нодар всегда привозил больше подарков Марине. Сначала объяснял тем, что Леночка маленькая, много ли ей нужно, потом уже никак не объясняя. Марина редко была довольна: шубка? Я хотела дубленку! Джинсы - не те, ну папа! Это ведь были советские времена, когда джинсы не бывали «те» или «не те», любые, привезенные из-за границы, были счастьем и предметом гордости. И зависти остальных.

Что это было? Чувство вины? Нодар и сам не понимал, только получалось, что Марина получала все и еще немного, а Лена, дочь от любимой жены, довольствовалась малым. Лена никогда ничего не просила, она вообще спокойно относилась к тряпкам. Встречаясь с сестрой, не спрашивала, откуда у той обновки. Девочки не то чтобы дружили, но общались.

Марина выросла, но, как и раньше, говорила, сделав брови домиком, что ей постоянно не хватает денег. На самом деле, денег не хватало и Нодару, но он об этом дочке не сообщал, а молча открывал кошелек. Марина уже закончила институт, работала на хорошей работе. И даже вышла замуж. Но папа оставался дойной коровой. Дочь брала деньги легко, не благодаря. Он уже и не ждал благодарности.

Лена выросла, вышла замуж и уехала за границу. Родились внуки, но видеть их доводилось редко. Марина тоже родила, поздно, очень не хотела - но муж настаивал. У нас уже в спальне все продумано, кроватку некуда ставить, может, в прихожей можно?,- жаловалась она отцу. Он ужасался.

А потом у Нодара умерла жена - в одночасье. Он перестал есть. Не хотел жить. Марина с сыном, которого назвала Нодаром, переехала к отцу. Кормила с ложки. Выходила, чуть с мужем не развелась - месяцами дома не бывала. Отец переписал на Марину квартиру.

Когда Нодар умер, прилетела Лена с мужем и детьми. Плакала, что не забрала отца в Штаты, когда мама умерла. Да он же не хотел!, - успокаивала ее Марина. Про отцовскую квартиру не говорили… Хоронили за Ленин счет.

Слушай, ты мне денег не дашь, сестричка?, - Марина смотрела на Лену, сделав брови домиком.

вторник, 25 июня 2019 г.

Про Ирину бабушку

Ирина бабушка ненавидела советскую власть. Причём до такой степени, что тронулась умом. По крайней мере, Ирина мама винила в произошедшем руководителей нашего государства.

Бабушка была из медицинской семьи: папа - хирург, мама - акушерка. Вскоре после революции отца арестовали: не того прооперировал, видимо. Мама оставила свою специальность - от греха - и стала шить. Конечно, портниха тоже могла раскроить платье жене врага народа, но обошлось. А отца расстреляли.

Мать не советовала дочери идти по отцовским стопам, но она все равно выбрала медицину, выучившись на детского врача.

Ирина бабушка вышла замуж за молодого красного командира, хотя тогда все красные командиры были молоды, - считала Ира. Будущий Ирин дед взял в жены, конечно, девушку с пятном на биографии, но там, видимо, была любовь. Или Ирина бабушка просто сказала, что ее отец умер? К сожалению, выяснить это было затруднительно: раньше у бабушки не спрашивали, а потом уже было бесполезно.

Командир очень быстро пошел в гору. Перед тем как его арестовали, он имел прекрасную квартиру в самом центре Москвы, да еще и дачу, земли - гектар. Ира не называла фамилию деда, поскольку она была звучная. И даже встречалась в школьных учебниках.

Сначала - отец, потом - муж. Однако бабушке все-таки повезло: ее не посадили, маму Иры не отправили в детдом, квартиру не тронули, дачу не отобрали. И даже с работы не выгнали: она лечила чью-то очень высокопоставленную дочку. Видимо, до конца все-таки не вылечивала, так что продержались до 53-го года.

Бабушка и мама жили вдвоем, потихоньку проживая остатки былой роскоши - так это называла Ира. Картины, мебель, украшения. Недвижимость не трогали. Летом выезжали на дачу, где домработница набирала ведрами грибы, солила, мариновала. Малина лесная. Гектар же. Так что жили втроем, конечно.

Потом Ирина мама вышла замуж. Ирин папа оценил то ли мамину красоту, то ли недвижимость. Родилась Ира, и папа сказал, что у его жены - сомнительная биография. Хотя Ириного деда давно реабилитировали, а про прадеда папа не знал. Но ведь времена меняются, и мало ли как дело повернется? В чем-то Ирин папа был прав.

Пришлось разменивать квартиру, так что ту, недалеко от Кремля, Ира не помнила. Но четырехкомнатная около Курского вокзала - тоже неплохой вариант. И дача осталась.

Бабушка сошла с ума как раз тогда, когда Ира подросла. Наверное, случилось это не в один день, но как-то за завтраком бабушка обратилась к Ире: тебе не кажется, дорогая, что Дуняшу стоит рассчитать? Дело в том, что в семье давно не было никаких домработниц, и Дуняшей бабушка назвала собственную дочь, маму Иры. Мама и Ира посмеялись, решив, что бабушка слегка перегнула палку со своим чувством юмора, но потом, когда еще бодрую 50-летнюю женщину прямо с работы госпитализировали в психиатрическую лечебницу, смеяться перестали.

Бабушку подлечили. Работать она уже не могла. Маме Иры, совсем не врачу, объяснили, что это - старческий маразм, от которого лекарств нет. Да ей же всего 50 лет!,- закричала мама. И в сорок случается, - успокоили ее. Ира тогда была ребенком, поэтому на вопрос: а ты помнишь еще вменяемую бабушку?, - задумывалась надолго и четкого ответа дать не могла.

Ирина бабушка переселилась туда, где никто не строил развитой социализм, тем более - коммунизм. Никаких тебе пятилеток за три года, партсобраний и съездов КПСС. Она стала жить так, как, по всей видимости, и жила бы, если бы не случилась революция. По крайней мере, так считала Ира. У нее были кухарка и горничная (в лице Ириной мамы), иногда она принимала у себя, но часто выезжала. Эти фантазии были такими яркими, что в детстве Ира в них даже верила. Бабушка не воспринимала радио и телевизор, как будто не слышала. Она ничего не знала про Анжелу Дэвис и не требовала свободы Луису Корволану. С редкими гостями разговаривала высокомерно, как с прислугой. Рассказывала внучке, как вчера весь вечер танцевала у кузины… На вопрос о своем погибшем муже реагировала презрительным смехом - этот простолюдин ее совершенно не занимал…

Ирина бабушка прожила 93 года, то есть почти половину жизни в своем мире. Она бы еще жила и жила, - плакала Ира, - ведь такая здоровая была.

Причиной смерти, по мнению Иры, послужила чистая случайность. Она принесла из магазина сыр. Советский. Ну, ясно, что тогда все было советское, но сыр так назывался. Бабушка брезгливо оттопырила губу и спросила у Ириной мамы: Дуняша, что это такое, плохо пахнущее? Вынеси скорее! Ирина мать, которая сама была сильно немолода и нездорова, ответила резко: Это сыр, мама, советский! Другого нет и никогда не будет. И я не Дуняша, а твоя дочь!»
Ирина бабушка закатила глаза, вскрикнув: я так и знала! И умерла. Видимо, перед смертью она пришла в себя и сочла, что ничего хорошего впереди ее не ждет. Возможно она даже предвидела санкции и антисанкции и никакого пармезана.

воскресенье, 23 июня 2019 г.

Гинда и Надя

Ты - настоящая еврейская мать!, - говорила Наде ее старшая подруга Галя. На самом деле ее звали Гинда, но только дома, и Надя так звала, а на работе лучше было быть Галиной.

А что это значит - еврейская мать?, - не понимала Надя.

Еврейская мать для сыночка сделает все, кусок мяса от себя отрежет, лишь бы мальчик был сыт!

Надя возражала: у меня же дочь, Галочка.
Неважно, - отмахивалась Гинда, - будет и сын.

Надя не знала, как реагировать. В тех краях, откуда она была родом, евреи не жили.

У Гинды детей не было, и мужа тоже. Они с Надей работали в одном машбюро и жили рядом. Надя любила забегать после работы к Гинде. Та варила кофе, а ее мама, Рая Моисеевна, чистила селедку. Почему-то кофе с селедкой - это было необыкновенно вкусно. Рая Моисеевна говорила странно: вроде по-русски, а не поймёшь. Особенно, когда вскрикивала, а вскрикивала она часто.

Что это?, - спрашивала Надя.
Да идиш же!, - отвечала Гинда. Но понятнее от этого не становилось.

Ещё в доме жил Йосик, младший брат Гинды. Гинда была красавица, а Йосик - не очень: невысок, худощав. Похож на Раю Моисеевну, хотя та была большая и полная.

Когда началась война, а она началась совершенно для всех неожиданно, Надя с Галочкой собрались в эвакуацию, Йосик пошёл на фронт, а Гинда с Раей Моисеевной остались: иначе как же Йосик будет писать, кто же ему скажет, где его любимая мама?!

После войны Надя с дочкой вернулись домой. Ее квартиру заняли другие люди. Надя отправилась к Гинде. Раю Моисеевну она не узнала: ее встретила сухонькая седая старушонка.

Гинда погибла во время бомбежки. Бомбили рядом, их дом не пострадал. Побежала в машбюро, вызвали. Что там им было надо печатать? Рая Моисеевна говорила монотонно, без всяких эмоций.

Оставайся, - просто сказала Наде.

Потом вернулся Йосик, живой, только в ногу ранили. Какое счастье, какое счастье!, - говорила Рая Моисеевна, - хромает - это даже хорошо, придаёт мужчине интересность!

Стали жить все вместе. Йосик работал, Надя тоже, Рая Моисеевна - по дому и за Галочкой приглядеть.

У Нади с Йосиком родился сын, Лёвка. Галочку стали звать Гиндой. Надя, как и Рая Моисеевна, часто вскрикивала на идише, даже не замечая.

Дети выросли. Надя по-прежнему желает им а гуте нахт по вечерам, и внукам тоже. Хотя внуки, живущие в Ашкелоне,  конечно, больше говорят на иврите.

суббота, 22 июня 2019 г.

Инна

Инна была веселым ребенком. На всех детских фотографиях - смеется. Хотя сколько их было, фотографий-то. Да и не сохранилась половина - родители много переезжали. Мама так и говорила: девочка-припевочка. Жили небогато, мать на всем экономила, отец пытался подработать. Но Инне было хорошо. И потом она всегда говорила: детство было золотое.

Замуж Инна вышла рано, едва исполнилось 18. Первая любовь. Он - много старше, умный и какой-то очень секретный, Инна так и не поняла, чем занимается. Когда пришел знакомиться с родителями, не они его оценивали как зятя, а он их - сгодится ли новая родня. Не подведут ли.

Сразу появился сын, Игорёк, копия папы. Жили хорошо. Муж неплохо зарабатывал, а Инна, отдав сына в садик, стала там же преподавать музыку. Два притопа, три прихлопа. Мишка косолапый по лесу идет… Но ей нравилось, и Игорёк всегда под присмотром. Муж ездил в командировки, иногда долгие. Инна ждала его, но не грустила - некогда было: работа, сын, родителям помочь, да еще собачку маленькую завели - Игорёк очень просил.

Муж был хороший, из командировок подарки привозил, но не всегда: не успел, понимаешь. А Инне и не надо особо ничего, сам приехал, здоров - и слава богу. Иногда муж появлялся мрачный - тогда к нему не подходи, Инна уж знала. И сына уводила: папа отдыхает. А бывало наоборот: вдруг хохотать начинал, по дому бегать, пел громко… Так было даже хуже, но потом все опять налаживалось. Выпивал, да. Было. Но не так уж часто. Вот как раз когда хохотал - потом напивался.

Игорёк уже в школе учился, а Инна так к садику и приросла - да и рядом с домом, удобно. Как-то забежала днем - что такое, голос мужа, и еще женский. Застала, в общем. Не знала, что сказать, просто стояла и смотрела. Муж потом, конечно, объяснил, что она все не так поняла. Забрала Игорька, собачку и уехала к родителям. Муж каялся, с цветами прибыл, говорил: работа такая, коллега это, зря подумала плохое, только тебя…

Инна с сыном вернулись. Ну что - у родителей теснота, да у мамы аллергия на собачью шерсть. Может, и правда - по работе надо было?..

А через месяц муж встретил ее дома с топором. Кричал, что убьет. Глаза безумные. Как он только топор нашел, - думала Инна, - он же на антресолях лежал, в глубине, за лыжами.

В общем, положили его в больницу. Месяц пролежал, его там кололи, таблетки давали. Выписали тихого, но сказали, что все может повториться. Мужа по болезни с работы уволили, зачем им припадочный. Пенсию назначили, приличную. Инна все ножи спрятала на всякий случай. Таблетки ему давала.

Муж стал ее бить. То суп холодный, то котлеты пересолены. А еще - изменяешь. Она, конечно, уворачивалась, но не всегда. Стыдила его. А он ей: чтоб ты сдохла. Сын поначалу мать защищал, но и ему доставалось. Что ты, это ж папка твой!, - говорила Инна. И Игорёк стал в свою комнату уходить: сами разбирайтесь. Синяки были, да. Тональным кремом замазывала, Ланком, французский, подруга доставала. Стыдно было в садике-то. А в больницу не брали: ваш псих, вот и следите. Не убил же?

В общем, лучше не становилось. То нос Инне свернет, то толкнет, она упадет, руку сломает. А как на пианино со сломанной рукой? Участкового вызывала, скорую. Удалось положить в стационар все-таки. Хоть на время. Ходила к нему каждый день - не чужой же. Домашнего отнести. Иногда придет, а он спит, от таблеток-то. А она смотрит и думает: может, он и не псих вовсе? Может, он всегда такой был? Что я про него знаю, с кем жила?..

Ну, потом санаторий для нее кончился, обратно мужа забрала. Сын осуждать стал: он же человек, дома жить должен, не в чужих стенах. Это да, только Игорька-то муж не трогал, боялся, а Инну лупил.

Он меня когда-нибудь убьет,- думала она по ночам. Пыталась вспомнить хорошее, а не вспоминалось. Вспомнила, как первый раз поднял на нее руку, Игорёк только родился. Здоровый был еще, муж-то. Как стерпела, ради сына, ради мира. Зачем? Не надо было. Руки хотела на себя наложить - а как Игорёк один с ним останется? И родители старые.

А потом муж умер. Вернее, погиб. Инну ударил, она упала, а он на балкон курить пошел. Довольный. Всегда радовался, когда бил. Курил он вообще много. Дело сделал, можно и сигаретку. И как уж свалился с балкона, непонятно. Но насмерть. Еще бы, двенадцатый этаж. Так и не застеклили балкон, - подумала Инна. А больше - ничего не почувствовала.

Провожали вдвоем с сыном. Когда дверцы закрылись, и гроб уехал, Инна подумала: в геенну огненную. Как ты можешь, - сказал Игорёк. Оказывается, Инна это произнесла вслух.

Стала ходить на кладбище. Там и папу Инниного два года назад похоронили, и мужа. Обоих навещала.
Синяки поджили. Как-то красила ограду, попросила мужчину, который соседнюю могилу прибирал, помочь. Он не отказал. У него, оказывается, жена тут похоронена. Инна сказала: а у меня - муж. Больше они об умерших не говорили.

С кладбища пошли вместе. Пару раз встретились. Инне-то сорок пять всего было. А он постарше, представительный такой.

Тридцать лет уже вместе живут, не нарадуются. У Игорька - двое детей, у дочки мужа - трое. Инна - прекрасная бабушка. У ее внуков - золотое детство. Всей семьей много лет назад переехали в США. Тетка мужа оставила ему очень приличное наследство, вот они и решили.

А за могилами за хорошие деньги следят работники кладбища.

пятница, 21 июня 2019 г.

Фиса

Амирчик родился в самом конце войны, весной. Он был у Фисы и Василия первым. Они поженились перед самой войной, о детях не думали. Потом Вася воевал. После ранения приехал в отпуск.

Про имя не спорили. Фиса - НафисА - хотела назвать сына Амиром в честь брата. Брат погиб совсем мальчиком. Он был старшим, но Фисе казался младшим, потому что она взрослела, а он - нет.

Амир примирил родню. Родители Фисы не то чтобы были против русского мужа, но хотели в зятья татарина. Матери Василия, в свою очередь, Фиса нравилась, но вот неужели нельзя было найти девушку по имени Маша или Катя?

Амир родился светловолосым и кудрявым в маму Васи, а глаза были в Фисиного папу: темные, огромные, немного навыкате.

Мальчик был веселый и шустрый - не уследишь. Фиса занималась сыном, Вася работал. Набегалась за день, он прямо юла, вертится, все хватает!, - рассказывала она мужу вечерами. Он сажал мальчика на колено и деланно строго спрашивал: ты почему маму не слушался? Амир хохотал.

Когда Амирчику было шесть, собрались как-то в гости. Он, как всегда, вертелся под ногами. Фиса сказала: все, беги во двор, егоза. Муж уже был готов. Обулась, поправила волосы… И услышала взрыв.

Как они добежали вниз, не помнили. Дом был трехэтажный, буквой П, двор зеленый, тихий. С третьего этажа летели. Но не успели.

Старшие мальчишки где-то нашли снаряд, приволокли во двор. И, конечно, решили в нем разобраться. Интересно же. Амир даже ничего не успел увидеть, он просто подбежал. Удивительно, что погиб только он. Одному оторвало руку, другого сильно ранило.

Жизнь кончилась. Второй Амир отправился к первому. Не надо было называть этим именем, - голосила свекровь…
Вася пришел в себя быстрее: работа, много работы. Пошел учиться - перед войной не успел.
Фиса не хотела жить. Не в том смысле, что руки на себя наложить, нет. Просто - зачем? Зачем…

Тогда про депрессию не знали. Кругленькая Фиса худела. Надо есть!, - говорила свекровь, - Амиру не поможешь! Васю пожалей.

Прошло два года. Фиса так и не оправилась. Жила как во сне. Готовила, стирала, убиралась. Пошла на курсы машинописи. Лучше всего было делать что-то механическое, однообразное. Тогда мысли переставали бежать по кругу: зачем мы решили идти в гости? Зачем я выпустила Амирчика? Надо было отправить их с Васей, Вася же был готов.

Она по-прежнему не могла есть. Только с усилием. Казалось, глотать разучилась. Пить - да, пила. Чай. Когда Фису стало выворачивать даже от чая, свекровь повела ее к врачу. Сидела у кабинета и думала: бедный мой Вася… Вот если бы он женился на… Но дальше думать себе не позволяла.

Врач вышла из кабинета: мамаша, зайдите! Фиса была бледная как медицинский халат. Мамаша, дочка-то ваша - беременная!

Когда Фиса родила дочку, то назвали ее Таней - в честь свекрови. Я - живучая, сказала она, - не боись! Я еще тебя похороню!

Юля, дочь Юли

Юля родилась в Калинине. Вернее, конечно, в Твери, который сразу после ее рождения стал Калининым. Но она об этом не знала. А вот бабушка… Бабушка называла город Тверью, а Юля ее всегда поправляла. Юля была пионеркой, ходила в красном галстуке, и дома тоже.

Жили они с мамой, братом и бабушкой в самом центре, на улице Вольного Новгорода. Бабушка называла улицу Косой Новгородской, по-старому. Юля считала, что знает причину: бабушка никогда не была пионеркой.

Еще с ними жила немецкая овчарка Реберт. Правда, она на самом деле была Репкой, так ее и звали. Просто сначала думали, что - мальчик, а потом оказалось - девочка. Репка-Реберт даже была на военном учете как служебная собака. Юля ходила в пункт выдачи и получала на нее мясную обрезь и кости.

Папы у Юли не было. Брат был старший, Юлий. Бабушка говорила, что когда родилась Юля, у родителей кончилась фантазия. Юле ее имя не нравилось: оно не было уникальным в семье. Ей хотелось спросить, почему было не назвать ее Аделаидой или Эльвирой. А то «Юлик». То ли брата зовут, то ли ее, Юлю.

Юля росла с братом, бегала с ним на Волгу, была похожа на мальчишку. Бабушка этого не одобряла, но она вообще была старомодной.

Когда началась война, Юле было 10 лет, а Юлику - 17. Он рвался на фронт, потому что боялся не успеть: к осени война определенно закончится, и такое важное событие пройдет мимо него. Так он говорил Юле, а Юля брату верила. Мать заперла его одежду, а он все равно побежал в военкомат. А Репку призвали. Она, хоть и женщина, была военнообязанной.

А потом, очень скоро, пришли немцы. Юля нашла старый бабушкин атлас: Германия была так далеко от Калинина. Как это они успели, - думала Юля. Она стала бояться за брата. А мама с бабушкой - за Юлю. Ее посадили под замок.

Потом в их дом попал снаряд, и Юля с мамой и бабушкой оказались на улице, жили у соседей. Было очень страшно и казалось, что это - навсегда.  Но Калинин освободили. И тогда мама с бабушкой узнали, что Юлик погиб. Он погиб еще летом.

А когда война закончилась, все стало почти как раньше: Юля училась в школе, мама работала, бабушка готовила еду. Только Юлика не было.

Юля выросла миловидной девушкой. И вышла замуж за молодого военного. Когда родилась дочь, Юля сказала: пусть будет Юлей, в честь Юлика. Вторая Юля, Юлик, как ее звали дома, была розовощеким и пухлым младенцем.

А потом муж застрелил Юлю-старшую. У него после войны были какие-то видения, вот и привиделось что-то. Что - уже не узнать, потому что он застрелился следом. Так их и нашли - рядом. Молодых и красивых. Только уже мертвых. Вернее, Юля была еще жива, но до больницы не довезли.

А Юля маленькая была в этот вечер у бабушки с прабабушкой. Спала в кроватке. Юля старшая принесла ее к маме, потому что у них с мужем собиралась гости. Гости их и нашли.

Юленька росла здоровым ребенком. Бабушку звала мамой, а прабабушку - бабушкой. Она, конечно, видела маму на фотографии, но не помнила совсем. Лет в 16 узнала, как погибли родители. На кладбище-то она с бабушкой-мамой ходила, только не знала, что там похоронены убийца и жертва. На самом деле - две жертвы…

Юля выросла, поступила в московский ВУЗ. Прабабушки уже не было, конечно, в живых. Устроилась на работу, перевезла бабушку в Москву, здесь и похоронила. Вышла замуж. Родила. Хотела сына, а получилась дочка. Назвали Юлей.

четверг, 20 июня 2019 г.

Про любовь

Мать Мили была властной. Или просто соединяла в себе функции мамы и отца? Хотя отец был, но жил своей жизнью, изредка вспоминая, что у него есть дочь. Квартира была трехкомнатная, просто роскошная, по тем временам, ведь многие подруги Мили обитали в коммуналках.

Одну комнату занимал отец. Заходить туда было нельзя, только изредка и при нем. Уходя, отец запирал дверь.

В другой комнате жили мама, Миля и бабушка, а третья считалась парадной, для гостей. Хотя гости в доме бывали редко. Там стояла мебель в холщовых чехлах. На столе - большом, массивном, темного дерева, он раскладывался в три раза и становился огромным, во всю длину комнаты - была постелена бархатная скатерть. Миле скатерть очень нравилась - там были вытканы павлины.

Миля, на самом деле - Милица, но полным именем ее никто не звал, больше всех любила бабушку. Бабушка была замечательная, веселая, рассказывала про свое детство, а еще пекла пирожки. Мама и папа целыми днями пропадали на работе, а может быть, еще где-то, так что Миля их мало видела. Они возвращались, когда Миля уже спала.

Когда началась война, отца посадили, но Миля не особенно заметила его отсутствие. Папину комнату опечатали, заклеили такой бумажкой с печатью, но бабушка туда все равно заходила забрать нужное: ему уже не пригодится.

Бабушка умерла в эвакуации, а мама и Миля вернулись в Москву. Про отца долго ничего не знали, а потом оказалось, что он погиб. Миля так и говорила: папа погиб. Как у многих.

Потом, уже после войны, Миля вышла замуж и родила сначала сына, а следом дочку. Муж Мили занимался наукой, много работал дома. Он поселился в комнате Милиного отца - так было удобнее: дети шумели, играли, плакали. Диссертацию не напишешь. А от отца остался хороший письменный стол.

В гостиной разместилась бабушка с внуками, а Миля - в третьей, квадратной и светлой комнате с балконом. Конечно, часть мебели пришлось продать, но стол, который так прекрасно раскладывался, оставили. Мало ли, свадьбу отмечать - все поместятся.

Мамина властность поубавилась, она состарилась и стала плохо видеть. Но занималась хозяйством, как это часто делали бабушки. Миля не испытывала к матери особой любви, скорее чувство вины перед ней из-за того, что нет любви. Хотя иногда думала: а разве она меня когда-нибудь любила? А сейчас - разве любит?  И дальше не додумывала.

 Мать собирала все коробочки, баночки, ничего не выбрасывала и страшно захламляла дом. На кухню вообще нельзя было войти. Иногда Миле даже казалось, что мать приносит что-то с помойки. Миля никогда не повышала голос на мать, наоборот, говорила тихо: мама, ты опошляешь наш быт… Мать поджимала губы и неделю не разговаривала. А потом все продолжалось, и Миля махала рукой и уходила на работу.

Милины дети, мальчик и девочка, погодки, к бабушке не тянулись, хотя она ими занималась. Может быть, потому что именно занималась, а не любила? С удовольствием  гуляли с отцом, правда, получалось нечасто. Миля… Миля детей любила, вернее, все для них делала, покупала, возила. А любить… Наверное.

Дети выросли, а Милина мать умерла. Она почти уже ничего не видела, дом зарастал грязью, пылью, хламом. Милин муж иногда что-то выбрасывал, а потом перестал - никакого толку, а теща переживает. Милина мать упала, споткнувшись о какие-то коробки, сломала шейку бедра, быстро угасла. Слава богу, долго дома не лежала, - говорила потом Миля. И подруги кивали: слава богу.

Потом Милина дочка решила выйти замуж. Миля и ее муж не возражали, парень вроде бы хороший. Только дочка сказала, что после свадьбы надо бы квартиру как-то… разменять, что ли. Наняла адвоката и подала в суд. Миля даже не успела ничего понять… Сын к тому времени уже женился, ушел к жене. У Милиного мужа случился инфаркт. Он, видимо, не думал, что придется судиться с собственной дочкой. После инфаркта так и не оправился, умер.

Миля подумала-подумала и переехала жить на дачу. Она была уже немолода, но справлялась. Топила печку, зимой чистила снег. Милина дочка была очень рада, что квартиру не пришлось разменивать. Хорошая трехкомнатная, и брат вроде бы с жильем устроился. Миля была по-прежнему прописана в квартире, но ни на что не претендовала. Правда, сын Мили развелся, и жена его выгнала. Он пожил какое-то время с Милей, а потом нашел другую жену, с квартирой - все-таки дача была не приспособлена для круглогодичного проживания. Так что тоже не стал претендовать на квартиру Милиной дочки.

Миля состарилась. Она жила на даче с котом, редко выходила. Нет, ну до ближайшего магазина, это конечно. В Москву выбиралась нечасто. Дочь звонила ей только по поводам, сын заезжал пару раз в месяц, привозил продукты. Да мне ничего не надо, - говорила Миля.

А я ведь их не люблю, - думала она про детей, сидя с котом у телевизора.

Когда сын приехал с продуктами, Миля не открыла. Черт, надо было позвонить ей, уперлась к соседям, наверное, - подумал сын. Потом поискал в машине ключ и отпер дверь. Миля лежала на кровати, рядом - старые фотографии. Сын взял одну, на ней была маленькая Миля с мамой и бабушкой.

Поминки устроили у Милиной дочки, стол пригодился наконец, потому что народу набралось: кто-то из дачных соседей, бывшие сотрудники, даже две одноклассницы, дальняя родня. Ну и дома поминки - все-таки бюджетнее получается, - сказала Милина дочка.

Милиного кота с дачи не забрали. Говорят, он кормится у сторожа поселка.


среда, 19 июня 2019 г.

Галя и Лена

Когда Галя родила двойню, оказалось, что одна из девочек больна. У нее обнаружили то ли волчью пасть, то ли заячью губу, а может быть, оба порока развития одновременно - так сказал врач. Она была совсем слабенькой. Эта - не жилец, - припечатала медсестра, подавая матери дочек.

Но умерла как раз здоровая, прямо в роддоме. Оставшуюся девочку назвали Леной.
Ей сделали много операций, но все равно нижняя часть лица выглядела странно. И рубцы, их невозможно было убрать. Лена при каждом удобном случае прикрывала рот рукой. Видимо, привычка с раннего детства.

Когда Лене исполнилось десять, у Гали с мужем родился мальчик. Он был совершенно здоров. Сын. Наследник. Лена помогала ухаживать за братом. Она радовалась, что у родителей появился здоровый ребенок: не как я.

В детстве Лена часто фантазировала, что было бы, если бы умерла она, а не сестра-близнец, которой не успели дать имя. Наверное, слышала разговоры взрослых. Иногда она представляла себя той, другой. Даже придумала сестре имя - Лора. Лора была красивой и нравилась мальчикам. Не выдумывай, - сердилась на нее Галя.

Лена хорошо училась, закончила и обыкновенную, и музыкальную школу, поступила в училище и стала работать в своей же музыкалке.

Брат учился не очень. Бабушка, Галина мать, считала, что родители его набаловали. Зато он вырос симпатичным: высоким, с темными глазами, которыми стрелял как девушка. И очень красиво очерченный рот.

Лена жила размеренной жизнью. Или однообразной. Дом, работа, дом. Помощь по хозяйству - отец любил домашнюю еду, Лена научилась хорошо готовить.

Брат постоянно заставлял родителей волноваться: то в школу вызывают, то подрался, то заболел. Но болел он редко. Не успел поступить в институт, как надумал жениться. Ну что ты будешь делать! И жена-то, да какая жена! Девчонка! Лена утешала родителей и говорила: пусть, не удержите. Галя огрызалась: ты-то что в этом понимаешь?! А потом плакала и извинялась. Лена не обижалась: Галя права, собственного опыта у нее не было.

Но девчонка оказалась очень практичной: хорошая же квартира у мужа! А она с мамой - в однушке. У Гали с мужем и Леной - приличная трехкомнатная. Жена сына говорила: у вас одна комната вообще - лишняя!! Двухкомнатной вам - за глаза, на троих-то.

Галин муж сказал: нет. Квартира была кооперативная.
Не надо трогать эту, я тебе помогу построить кооператив, - убеждал отец сына. И пока снял молодым однушку. Сын в однушку въехал, но с родителями общаться перестал. Несколько лет не разговаривал, не звонил. Лена относила ему деньги, чтобы платить хозяевам.

И вдруг отец умер. Инфаркт. Я тут ни при чем, - говорил сын на похоронах, - он ведь не сразу умер, после скандала. Но где деньги, которые отец собирал нам на кооператив?.. Галя не знала. Может, и не было, денег-то?

Галя осталась с Леной вдвоем. Сын редко-редко звонил, но почти не приезжал: моя жена не может вас простить, ну теперь уже - тебя, мама.

А, квартирный вопрос у сына неожиданно решился: бабушка-то, мать Гали, умерла, а вслед за ней - удачно - и мама жены, в общем, две однушки, получилась хорошая трехкомнатная.

Потом заболела Лена. У нее обнаружили рак.
- Что же ты так меня подводишь!, - говорила Галя и плакала. Лена ее утешала.

В сорок лет Лены не стало. Она проболела меньше года и угасла. Не мучалась совсем, - говорила Галя.

Она стала жить одна в своей большой трехкомнатной квартире. Ходила гулять, на чай к соседке, в магазин. Ей было уже 80, но она не болела.
Однажды потерялась на улице, плакала, потом удачно встретила подругу, та отвела ее домой и позвонила Галиному сыну. Сын нанял матери сиделку. Стал заезжать.
Зачем мне эта сиделка?, - удивлялась Галя, - я вроде справляюсь…

Как-то сиделка оставила ее одну. Галю нашли, к счастью, во дворе собственного дома с окровавленным ножом в руках. Нет-нет, она только себя поранила.
Ваша мать постоянно зовет какую-то Лору!, - говорила сиделка сыну. Совсем из ума выжила!, - отвечал тот.

Деньги, которые Галин муж копил на кооператив сыну, нашла сиделка. Те, советские рубли. Она даже не поняла, что это такое - молодая девушка из Таджикистана. Лежали деньги в большой напольной вазе. Сиделка была чистюлей и решила вытереть пыль внутри. Галя, увидев деньги, стала хохотать, а потом замолчала. И умерла.
Это она от расстройства!,- сказала сиделка сыну. Сын заплакал и взял деньги.

Галину квартиру они с женой сдают. Район хороший, зеленый. Метро в 10 минутах ходьбы.



Майя

Майя родилась в мае. Когда она спросила маму, почему ее так назвали, та ответила: ну а как еще? И тема была закрыта.

Вообще Майя мать видела нечасто. У той была личная жизнь. Майя жила с бабушкой и дедушкой в двухкомнатной квартире, а мама - отдельно, в коммуналке. Майя, в общем-то, по маме не скучала. Та приходила раз в месяц, с неизменным тортом. Майе сладкого старались не давать, потому что девочка имела лишний вес. Бабушке врач так и говорила: хотите ожирение? Будет вам ожирение!

Мама была красивая: кудрявые волосы, яркая помада, платья в талию. У нее была очень тонкая талия.

Мама приходила с тортом и спрашивала у бабушки: ну как она? Бабушка отвечала: не она, а Майя. Мама кивала, а в следующий раз все повторялось. Иногда бабушка уточняла: забыла, что ли, как дочь зовут? Мама вздыхала и отвечала: как ты мне надоела!

Мама отрезала Майе большой кусок, с розочкой из крема. Торт был вкусный, только крема слишком много. Майя соскабливала его ложкой и слушала разговоры взрослых.

Бабушка ругала маму. За то, что не интересуется дочкой, не звонит, не покупает подарков, не дает денег. Даже не приласкаешь! Одни мужики на уме, угомонилась бы.
Мама ругалась на бабушку: денег нет, это вы хорошо устроились, а мне на какие шиши подарки-то, да чего ей надо, все у нее есть, избаловали девчонку, а я виновата, это тебе хорошо, с папой-то, а мне что - одной?

Дед обычно молчал, размешивая сахар в чае. Торт он не ел принципиально.

Майя так и жила с бабушкой и дедом. Закончила школу, поступила в институт. Мама домой уже почти не приходила, иногда звонила и предлагала встретиться где-нибудь. Майе эти встречи были в тягость.

Бабушка умерла как-то вдруг. Не болела, была весела накануне, из-за чего-то они с Майей смеялись до упаду, и не вспомнить. А утром не проснулась.

Мать пришла на похороны. Майя поняла, что мать выпила. С горя? Для храбрости? На поминках - Майя наготовила всего, народ пришел, холодно было на кладбище-то, и долго - мать развезло. Она пила, но ничего не ела. А Майя хорошо готовила, научилась у бабушки.

Дед умер через год. Вот он-то болел, как начал после бабушкиной смерти, так и не оправился. Майя ухаживала за ним, взяла отпуск на работе. Мать не появлялась. Но на похороны пришла.

Через пару лет Майя вышла замуж за вдовца с сыном, потом родили дочку. Жили хорошо, весело. Мальчик быстро привык к Майе - он свою маму плохо помнил. В двухкомнатной квартире все как-то поместились, да муж рукастый оказался, ремонт сделал.

Дочка Майи уже пошла в садик, сын - в третий класс. Как-то вечером пришла мать Майи, не виделись они с дедовых похорон. Но адрес-то тот же. Вот она и пришла. С тортом. Постаревшая.
- Какая же ты толстая, как только муж с тобой живет!, - сказала она Майе. А Майя, да, очень поправилась после родов, да и диабет у нее обнаружили.

Майя накрыла на стол, поставила мамин торт с розочками. И все сели пить чай.

вторник, 18 июня 2019 г.

Он и она

Он согнут почти пополам, палка на четырех ножках, идет с трудом, говорит тихо, с паузами.
Она в шляпке и ярком платье, постоянно в движении, говорит экзальтированно, к концу предложения - едва слышно, как будто выдыхаясь.

Он: Нина. Не беги.
Она: Ну что - Нина, Нина! Я всю жизнь - Нина! Нина…
Он: Не беги. У нотариуса не шуми, не говори глупостей.
Она: Вот! Ты всегда так: глупости, глупости!! Какие глупости? Когда я говорила глупости?! Глупости еще придумал! Что я - не понимаю? Я понимаю, понимаю… понимаю…
Он: Я сделаю дарственную на тебя, там нужно будет подпись поставить - несколько раз. Ты, пожалуйста, внимательно смотри. Чтобы не переделывать. Распишись в нужном месте.
Она: Что я - дура, что ли? Я прекрасно вижу, где скажут, там и распишусь! Подумаешь! Закорючку поставить! Внимательно! Вот ты всегда так говоришь, всегда так… всегда… так…
Он: Ты не нервничай. Соберись. И поменьше болтай. Я сам все скажу.
Она: Ах! Ах! Ах! Ты самый умный, я - дура. Кто самый умный? Ты самый умный! Кто - дура? Я - дура! А ты умный… Самый… А я… дура…
Он: Нина. Закрой рот. Только да и нет. Помолчи. У нотариуса.
Она: Подумаешь! Вот ты, дед, всегда так, всегда! Вот всегда - закрой рот! А я - не дура, вот не дура… не дура…

Дедушка и внучка.

понедельник, 17 июня 2019 г.

Шура

https://yandex.by
Саша была единственным ребёнком. Маленькая, худенькая. Злилась на отца, что назвал её так, в честь самого себя. Придумала вариант Аля, но почему-то приклеилось Шура - что за имя такое...

Шура вышла замуж рано, можно сказать, по глупости. Брак развалился, не успев начаться. Второй муж работал в органах - так Шура его и представляла, а он толкал её локтем. Не хотел, чтобы   жена болтала лишнего. Но Шура отмахивалась. Муж вообще оказался подкаблучником, хоть и дослужился до майора. Или, может, потому и дослужился? Детей у них не было.
Поехав в ведомственный санаторий без мужа, Шура познакомилась там с женатым полковником. Он отдыхал с супругой, как он всем говорил. И Шуре тоже. Но наличие вполне симпатичной жены Шуре не помешало.
Вернувшись, подала на развод. Майор стонал: как ты могла, при живом муже?..., но Шура была невозмутима.
В общем, третий брак и неожиданная беременность. Шура думала, что у неё не может быть детей, совершенно не убиваясь из-за этого. А тут - на тебе.
Родился сын. Маленькая женщина с короткими волосами, совершенно не эффектная, теперь уже и полковника держала в руках крепко. А вот сын стал единственным мужчиной, которого она полюбила.

Совершенно сумасшедшая мать,  она обожала сына истово и публично. Рассказывала о его весьма скромных успехах так, что знакомые не знали, как реагировать. Шуток на эту тему не то что не принимала, а вычеркивала из друзей даже за улыбку. Остались лишь стойкие.

Говорила, что ненавидит всех маленьких девочек: ведь когда-нибудь одна из них украдёт её сына.

Мальчик был абсолютно обыкновенным, но с рождения знал: он - гений. Некоторые друзья Шуры, по натуре естествоиспытатели, ждали, что из него вырастет.

Сын был послушный, не рвался из дома, даже когда с трудом закончил институт. Хотя папа очень старался, все-таки связи были, так что до диплома дотянули.

Однажды Шура вдруг посмотрела на сына трезвым взглядом: почему у моего гения до сих пор нет девушки? Конечно, во всей Москве, да и в Советском Союзе, не было достойной, но процесс отбора надо бы начать? И мама должна в этом участвовать!

Сын был вялый, рыхлый и совершеннейший домосед. Девушек в дом не водил. Шура придирчиво оглядела оставшихся друзей дома и наметила пару дочек. Так себе, конечно, но надо же начать... у мальчика должен быть опыт.

С одной сходил в консерваторию. Шура купила им билеты и хотела пойти тоже, но сдержалась. С другой посидели в кафе-мороженом. Ничего не клеилось. У сына появились залысины.

Как-то вечером, когда Шура листала телефонную книгу, вспоминая, у кого ещё из дальних знакомых есть дочь, подошёл муж.
-Я ухожу, - сказал он.
-Хорошо, - ответила Шура, не поднимая головы.
-Ты не поняла: я от тебя ухожу, - сказал муж.
Шура посмотрела на него внимательно и опять кивнула.
-Ты не спросишь - почему? Куда?, - сказал муж.
-Да я поняла, поняла. Уходишь. Я же сказала: хорошо.

Шура подумала, что все отлично складывается: надо сделать ремонт, ей переехать в комнату сына, а ему отдать большую спальню. Не сегодня-завтра сын женится, а в квартире уже все готово.

Когда сын привёл в дом женщину лет тридцати пяти и сказал, что она будет жить с ним, Шура растерялась: какая-то старуха и с моим мальчиком? Но оказалось, что Маша училась с её сыном в одном классе и нравилась ему когда-то.
Когда Маша сказала, что у неё есть дочь, причём даже не от первого брака, брака-то никакого и не было, а так, гуляли, у Шуры случился приступ. Она плакала, кричала, падала в обморок, выходила из обморока и опять кричала. Даже бросалась вещами.

Сын и Маша молчали, а потом сын сказал: завтра я перевезу Машу с Аней.

Стали жить вместе.
Хорошо, что не расписались с этой лахудрой, но как он посмел привести её в дом?, - говорила Шура друзьям, как будто забыв, что её сын - самый-самый.

Сын оформил отношения с Машей и родился Витенька.

Шура невестку ненавидела. Никаких чувств не было не только к Анечке, но и к внуку.

Сын разбил моё сердце, - рассказывала она всем. Как он мог? Как он мог?

Знакомые утешали: живи и радуйся: сын с тобой, двое внуков, невестка работящая. Чего не хватает?

Когда Вите исполнилось три года, почему-то именно в день рождения внука, сын сказал, что уходит. Встретил любовь и все такое. Маша плакала, а Шура радовалась!
Но сын не предложил Шуре новую жизнь вместе с новой женой и перестал звонить.

Шура осталась жить с ненавистной невесткой и чужими ей детьми.

Когда у Шуры обнаружили онкологию, она на операцию не согласилась и лежала дома. Маша ухаживала за ней, и Анечка помогала, она уже школу заканчивала и хотела стать медсестрой.

Сын не звонил. А вот муж - бывший, который полковник, очень помогал, и деньгами, и лекарства доставал.

Маша сидела по ночам со свекровью и рассказывала про своё детство, про бабушку, родителей. Шура слушала, отвернувшись к стене. Не спала.

А потом Шура выздоровела. Так и осталось непонятным, то ли врачи ошиблись, то ли умирать очень не хотелось.

Они так и живут с Машей. Аня вышла замуж, Витя женился. Шурин сын не помогает, не появляется. А Шурин бывший муж, совсем старенький, иногда приходит к ним в гости - на Машины пироги, ну и на правнуков посмотреть, когда привозит Аня, у Вити-то детей нет.

воскресенье, 16 июня 2019 г.

Клава

http://bigasia.ru
Когда умерла мама Клавы, бабушка, как ее звали все, включая Клаву, стало ясно, что справляться с детьми сложно. У Клавы их было трое: старшая Нина, средний Сережа и младшая Надя. Клава с мужем жили хорошо. Муж зарабатывал, ездил в командировки за границу, жена занималась домом, детьми и немного - общественной работой: она была членом партии, поэтому выполняла отдельные поручения в ЖЭКе, как неработающая.

Когда мужа отправили в командировку в Монголию, старшую, вернее единственную на тот момент дочь оставили в Москве. Ну какая там учеба?, - говорила Клава, - одни верблюды. Бабушке Нину не доверили: да разве она справится?, так что отдали в интернат. В интернате была дисциплина и кормили хорошо. По крайней мере, так говорила Клава. Девочка совсем отвыкла от родителей и привязалась к воспитательнице, даже стала звать ее мамой.

Из Монголии Клава с мужем кое-что привезли, и в Москве родили сына. Нина была все еще в интернате, потому что появился маленький, и у мамы прибавилось забот, а тут еще старшая со сложным характером… Клава обижалась на Нину: ведь ей  подарили шубу и золотые серьги. Она как будто неродная!, - говорила Клава, - называет меня мамой Клавой, ну куда это годится?

Нина закончила свою школу-интернат и поступила в МГУ. Она хорошо училась, но и папа поговорил кое с кем. Тут родилась Надя. Бабушка, конечно, помогала, ну и Нина  - теперь она жила дома.

Клавин муж занимал достаточно высокий пост, что означало частые поездки за рубеж, солидную зарплату и продуктовый паек. А потом появилась и четырехкомнатная квартира на набережной Шевченко. Очень хорошая квартира, правда. И дом - очень хороший.

В МГУ Нина познакомилась с испанцем из Латинской Америки. Он был коммунистом и приехал в СССР, чтобы поучиться и сделать в своем Парагвае (или Уругвае?) коммунизм. У Нины с молодым революционером случился роман, но то ли он уже приехал с туберкулезом, то ли приобрел его во время учебы в Москве, в общем, парень лег в больницу умирать. Нина ходила туда и познакомилась с его другом, Леонсио. Как уж там вышло, неизвестно, но Нина вышла замуж за Леонсио, а революционера отправили на родину в неживом состоянии.

Конечно, у Клавиного мужа из-за странного выбора дочери случились неприятности. Его не повысили, как собирались, а даже наоборот. Правда, паек не сократился, но поездок стало меньше: все-таки плохо вы дочь воспитали, - сказали ему. Нина пожила с мужем в Москве, родила дочь и укатила с Леонсио в Кито - так что, кажется, он был все-таки из Эквадора. Одно дело - выйти замуж за коммуниста из Латинской Америки и жить с ним в Советском Союзе, но совсем другое дело - покинуть родину и перестать строить социализм, - сказали Клавиному мужу. Ответить ему было нечего, потому что зять не только не собирался делать революцию в Эквадоре, но и оказался сыном богатых родителей… А левые идеи у него в Москве почему-то выветрились. Хорошо, хоть всевидящее око этого не разглядело! Или разглядело? Но времена уже были вегетарианские…

Сын Сережа рос совершенным охламоном - так называла его бабушка, так оно и было на самом деле. Он учился кое-как, а Клаве следить за отметками было некогда: много времени занимала общественная работа. Организовать субботник, выступить на собрании.

Надя была тихоней, не видно-не слышно. Училась так, что особо ругать не приходилось, и только.

Клавин муж очень старался загладить свою вину - не досмотрел, не досмотрел, каюсь! И это почти удалось, потому как их отправили в Болгарию. Конечно, жить в Софии не так престижно, как, например, в Берлине - столице ГДР, но лиха беда начало. Дети поехали с ними, Сережа заканчивал школу, а Надя перешла в девятый класс.

Там, в Болгарии, Надя познакомилась с беглым курдом. Откуда именно он убежал и что делал в Болгарии, история умалчивает. А вот гражданства у него не было, это точно. Надин папа, он же Клавин муж, объяснял Наде, что тяга дочерей к интернационализму переходит все границы. Не говоря уже о Надином младенческом возрасте. Для простоты решения проблемы Надюшу посадили под замок. Но когда она попыталась вскрыть себе вены (инсценировала, - говорила потом Клава), влюбленным мешать перестали. А когда Надя забеременела, их даже расписали в посольстве.

Что мы делали не так?, - спрашивал Клавин муж, - что одна, что другая иностранных мужей подцепили! Теперь еще Сережке на негритянке жениться - и полный интернационал. Клава молчала -может, бабушка не вовремя умерла и проглядела?..

Сережка на негритянке не женился, а загремел в тюрьму. Но это случилось уже после смерти отца - он не перенес выговора по партийной линии. Курд, прописанный как законный муж в квартире на набережной Шевченко, потребовал свою долю, он с Надей к тому времени уже развелся. Клава отдала сбережения и откупилась.

Она жила с сыном и дочерью с внуком, редко-редко разговаривая по телефону с Ниной. У Нины все было хорошо, в Италии. Там Леонсио управлял итальянским филиалом отцовской фирмы. Внучка почти не говорила по-русски, но болтала на испанском, итальянском и английском.

Надя считала, что Клава больше любит Сережу. А до этого - Нину. Она решила, что по справедливости четырехкомнатная квартира должна достаться ей с сыном. Вызвав одним непрекрасным вечером милицию, она умудрилась посадить брата. Видимо, была очень убедительна.

Клава была уже стара и беспомощна. Надя забрала у нее остатки украшений. А потом выписала из квартиры брата - уголовник, нечего ему в такой хорошей квартире жить.

Деньги на похороны Клавы прислала Нина, но сама не прилетела, не получилось. Выпущенный за хорошее поведение Сережа на кладбище приехал пьяным. Надя с сыном не появились.


суббота, 15 июня 2019 г.

История одной дачи

https://eplan.house
Дача академика была, пожалуй, самой маленькой в посёлке. Они жили там вдвоём, он и жена, приезжая на выходные по весне, а потом уж - на все лето. Они были стары, но академик ещё работал.

Соседи говорили: деньги-то есть, зарплата ого-го, а чего построили? Сараюшка. Жадные.

Домик, и правда, был маленький. Совсем непохож на соседские. Был он даже какой-то несоветский.

Все остальные  строили тоже не хоромы, и даже, наверное, слышали, что существуют архитекторы... Но выглядело это не очень... по принципу: что купили (и украли рабочие в соседнем тоже строящемся посёлке), то и прибили, налепили.

Дача академика была ладненькая, причём не только снаружи. Европейская. Или, по крайней мере, прибалтийская.

Соседи говорили: жадные они, жадные. Дальше выдвигались две версии.
Эгоисты, вот и детей не завели, всю жизнь для себя, о себе.
Согласно второй, старики детей (и возможно, внуков) на дачу не пускали - потому что эгоисты, всю жизнь для себя, о себе.

Ещё у четы были две таксы: Апи и Инга. Вернее сначала была только Апи, а потом как-то по весне, академик с женой приехали уже с двумя. Жена академика на расспросы - зачем вам две собаки?! - тихо объясняла, что Инга - дочь Апи.

Но соседи не верили: стали бы эти со щенками возиться! Небось купили вторую!

Собаки были таксы, длинношерстные рыжие леди.

Две собаки!, - говорили соседи, - и от одной толку нет, длинная, шерсти много, лает. Вообще наличие двух собак казалось соседям почти непристойностью.

На участке у академика росли березы, потому что и весь посёлок строился в лесу. Но если соседи истово деревья уничтожали и распахивали землю под грядки, жена академика посадила лишь несколько роз, гвоздику и пару кустов флоксов, не особо потеснив березнячок.

Соседи говорили: им-то хорошо, а нам елки выкорчевывать! А у елей знаете, какие корни? До Америки!

Жена академика сидела с книгой в шезлонге, прогуливалась с собаками, в общем, вела аморальный образ жизни. Цветы не требовали особого ухода, а таксы радовались, что хозяйка с ними.

Академик сам водил волгу, такую, с бегущим оленем на капоте. Вечерами собаки встречали его радостным лаем, жена целовала в щеку и до утра никого не было слышно.

А потом академик умер за рулём своей волги. Жена с собаками сидела рядом. Видимо, академик успел нажать на тормоз, потому что машина остановилась, и все остались живы. Кроме академика, конечно.

Его вдова с собаками ещё несколько лет приезжала на дачу.

Соседи говорили: конечно, у неё денег-то хватает на такси ездить. Не у всех же мужья академиками были!

А потом и она умерла. Ингу усыпили, по желанию хозяйки, а Апи умерла раньше, сама, вслед за хозяином.

Детей у академика и его жены не было, вернее, был сын, но он погиб в день своего восемнадцатилетия. Семья отдыхала в Прибалтике, сын катался по озеру на лодке, а родители на берегу любовались заходящим солнцем. Сын вдруг встал, поднял руки. А потом упал в воду.

Когда родители вспоминали этот страшный день, жена всегда повторяла: зачем он вдруг поднялся? Может, он звал нас на помощь? Может, он хотел нам что-то крикнуть? Может, останься сидеть, он не умер бы?...

Муж отвечал ей неизменно: нет, дорогая, он просто умер от разрыва сердца, мгновенно, он встал, чтобы увидеть нас в последний раз... Он ничего не почувствовал, ничего. Ему не было больно…

Пару лет домик стоял нежилой, а потом там поселились папа, мама и дочка. Это был крестник академика с  семьей.

Они тоже почему-то не вырубили березы и лишь поддерживали небольшой цветник, доставшийся им в наследство вместе с дачей. С новыми хозяевами неизменно бездельничала собака. Инга.

За долгие годы этих Инг на бывшей даче академика сменилось штуки три. Все Инги.

Соседи, поглядывая на маленькую дачку, неизменно повторяли: этим-то - за что дача досталась? Даже не родственники. Вот так всегда: одним - все, другим - ничего…

пятница, 14 июня 2019 г.

Разговор симпатичных девушек

wallhere.com


-Нет, это какая, кроме меня, жена терпеть будет?!
-А чего, ну расскажи!
-Ему, видишь ли, рубашку в офис надо! Чистую! Да ещё и гладить!!
-Может, у них строго?..
-Да причём тут? Почему я?? Нет, ты скажи: почему я?? И суп ему, видишь ли!
-Ну ты же не работаешь, Маш! Детей у вас нет, дома сидишь...
-Воооот!!! Вот!!! Он тоже самое говорит! Теми же словами!! Причём тут вообще работа, я не понимаю? Женился - должен быть счастлив!

четверг, 13 июня 2019 г.

Плохой английский

https://auction.ru
Рина была родом из Казахстана, из какого-то маленького городка. Но училась хорошо, получила золотую медаль и поступила в МГУ. Без всякой лапы - откуда бы у продавщицы и почтальона такие связи? В университете Рина уже не блистала, зато заглатывала столичную жизнь огромными кусками. Была она высокая - по тем временам, какая-то… нескладная, крупные черты лица, а не запомнишь.

В польской группе отставала, одни двойки, а поди ж ты - русист из Кракова, приехавший в МГУ на практику, положил на нее глаз.
Однокурсницы считали, что выбрать можно было кого-нибудь получше, причем каждая знала - кого. Но Стасику, СтанИславу, конечно, понравилась именно нелепая Рина. Странный народ - поляки!

А вот свекрови русская жена совсем не понравилась. Ну, во-первых, она вообще не любила русских, и профессиональный выбор сына не одобряла, хотя и видела в этом свои плюсы - все-таки соцлагерь, большой брат и все такое. Может быть, предчувствовала, что увлечение Толстым закончится так, как вышло? А во-вторых… ну если уж жена из Союза, то можно было бы выбрать кого-нибудь получше, возможно, из Рининых однокурсниц - с пятерками по польскому?

Домик в тихом краковском предместье показался Рине дворцом: два этажа, да еще мансарда, мебель на лапах, картины в золотых рамах (настоящее?, - спросила она у мужа, а он не понял, про что, но кивнул, потому что в доме настоящим было все). В общем-то это и был дворец, только для собственного удобства, а не для хвастовства.

Свекровь пыталась привыкнуть к невестке, объясняя себе, что та не виновата в том, что родилась в варварской стране. Но когда Рина перекопала рабатку с голландскими тюльпанами, чтобы посадить петрушку, долго молилась в ближайшем костеле. Хотелось убить. Молитва не помогла, пришлось идти к ксендзу. Тот помолчал, а потом предложил выделить Рине кусок земли для ее мичуринских экспериментов: знаю я их, настырные… Свекровь не стала переспрашивать, имел ли ксендз ввиду всех русских или только тех, кто из Казахстана.

А Стасик был счастлив: Рина, в модной одежде, с длинными волосами в свободном узле, выглядела удивительно по-европейски. Конечно, иногда ее заносило: купив как-то ночную рубашку, отправилась в ней гулять. Соседки донесли матери, а мать велела сыну унять жену. Но Стасик лишь посмеялся. Сейчас-то и специалисты не могут отличить ночнушку от платья на лямочках, но тогда… Это ведь было давно. Но Стасик любил свою нелепую Рину.

Станислав стал доктором наук и часто ездил на всякие заграничные конгрессы. Рина не работала и ездила с мужем. Как-то во Франции ее представили русскому эмигранту, живущему в Америке. Что он делал на конгрессе русистов - неизвестно, но Рина уехала с ним.

Когда Рина прислала бывшим однокурсницам фотографии своего американского дома с бассейном, пальмами и прочей безвкусицей, подруги заволновались: как же ты без английского? Так же, как с плохим польским, - успокоила их Рина. Американский русский муж был действительно богат, не сравнить со Стасиком.

А потом муж в одночасье умер, и все досталось Рине. Рина подумала-подумала, все-таки английский она так толком не выучила, продала все, перевела деньги в Польшу и вернулась в Краков. К Стасику. Свекровь была очень рада. Она предложила Рине засеять петрушкой весь сад.

Судьба Анны

iran.ru


Анна была простоватой. По крайней мере, так утверждал ее муж. Бывший. Но утверждал-то, когда они только поженились. Светловолосая, но не как Мэрилин Монро, волосы цвета соломы, которые еще встречаются в русских северных деревнях. Или встречались раньше. И худобы никакой - крепко сбитое тело, с формами. Дед мужа был из немцев, так он говорил, да еще и из дворян.
- Не много ли всего сразу?, - удивлялась Анна. Говорила, что скорее всего он был просто аптекарем, потому что внук все любил делить до грамма. Во время развода это подтвердилось.
- Что делать с хрустальными рюмками?», - вопрошал муж. Было подарено шесть, одна разбилась… Ну не пилить же пятую… Анна отдала ему все.

Дочка Анны, Маша, была маминой копией. Только волосы порыжее. Анна закончила филфак и преподавала РКИ - русский для иностранцев. Муж о дочери не вспоминал, не было в ней изящества и тонкости… Бабушка с дедушкой тоже сочли внучку неудачной: «не наша порода, не наша…»

Когда Анна познакомилась с иранцем - ну как познакомилась, русскому его учила - подруги сказали:
- С ума сошла?

Он был на 10 лет старше. И потом Иран - это где вообще?

Анна размышляла. Особой любви не было, но столько восхищения своей красотой она никогда не слышала. Иранец был каким-то не из нашей жизни, да в принципе так оно и было. Он сказал, что дочке надо дать хорошее образование.

- Какой дочке?, - спросила Анна.
- Ну нашей же, Маше!, - удивился иранец.

Наверное, и это подействовало тоже. И они поженились, а потом улетели в Тегеран. Подруги оплакивали ее как на поминках…
Ведь еще не старая, могла бы кого и тут найти! Но не нашла почему-то. Анна на удивление была весела, отправив Машу с иранцем гулять, рассказывала небылицы про дом в Тегеране, слуг и прочие арабские сказки. Или не арабские? А, неважно.

Через год Анна с Машей прилетели сдавать экзамены за какой-то там класс в советской школе.
- Нам это не надо, конечно, - говорила Анна, - Маша будет потом в Лондоне учиться, но так, на всякий случай.

Анна была одета так, что все подруги сразу захотели в Иран. Но у них все ученики были из Монголии.
- Он тебе чадру разве не велел носить?, - спросила главная подруга.

Анна засмеялась и распаковала чемоданы с подарками. Поглядев на яркие пакеты с блузками и платьями, подруги задумались: может, и Улан-Батор не плохой вариант?..

Дом в Тегеране, слуги, золото - все оказалось правдой, по крайней мере, браслет на руке Анны стоил столько, сколько кооперативная квартира. Может быть, даже двухкомнатная.

Когда в Иране случилась исламская революция, подруги немного забеспокоились, а главная подруга подумала: так ей и надо.

А потом оказалось, что у иранца был еще прекрасный дом в Лондоне, просто Анна забыла об этом рассказать. Да и Маше пора было получать высшее образование.

Анна иногда вспоминает ту жизнь в Тегеране, жалеет даже. А муж ее - наоборот. Ему Лондон больше нравится почему-то. А Маша вышла замуж и живет в Швейцарии. Родители к ней часто ездят, а она к ним - реже: ее швейцарский муж говорит, что Лондон - слишком дорогой. Даже для швейцарцев.

вторник, 11 июня 2019 г.

Прогулки без Алиши. Быстрая реакция

https://vseprofili.com


Подземный переход, из него - вход и выход из метро. Напротив выхода стоит старушка. Мимо нее - по переходу - на самокате едет девчушка в шортиках. Около старухи тормозит, проезжает, не касаясь ее. Но бабка вскидывается:

- Идиотка!! Едет она! Ляжки вывалила!

- Я же вас не задела даже! (Говорит девушка обиженно и останавливается)

Вслед за ней, почти сразу же, едет вторая, тоже в шортах - жара же. Тормозит около бабки.

- Леночка!! А я тебя стою, жду!

- Бабуль, познакомься, это - Мирослава! (Становится с самокатом рядом с первой девушкой)

- Ой, Мирочка… Мирославочка… как я рада!.. (Замолкает)

Мирослава смотрит на старуху угрюмо. Леночка переводит взгляд с бабушки на подругу. Бабка лезет в сумку и копается там:

- Мирочка, я что сказать-то хотела! Ты когда мимо ехала, из кармана у тебя… вот…Тысяча выпала…

Мирослава с ухмылкой берет купюру:

- У меня в кармане вроде две было… Ну ладно. Спасибо!


понедельник, 10 июня 2019 г.

Прогулки с Таффи. Позитив..?


Вышли мы с Таффи на жару. Собаки, знаете ли, даже маленькие, свои дела на улице должны делать. Нет, пеленка пока лежит, и иногда Таффи ее использует по назначению, но у нас ведь - боевой норфолк, а не какая-нибудь кошка.Так что - в прерии!

Встречаем женщину с миттельшнауцером, довольно заросшим. Здороваемся. Таффи обнюхивает собаку, а потом, с некоторым подозрением, хозяйку.

- Ох ты какая чудесная!, - радуется женщина, - наверное, хорька учуяла!

Хорька? Ну… я миттельшнауцера с хорьком при всей слепоте не перепутаю!
Оказывается, у хозяйки миттеля… четыре хорька!
Рассказывает: сын шел из школы, мимо помойки, услышал какие-то звуки, там - коробка, обмотанная скотчем, в ней - хорек. Принес домой. Отмыли, обласкали, усыновили. Потом нашли еще одного, тоже в коробке, чтобы не выбрался (!), на детской площадке, на скамеечке… Сын принес и этого. Последний, четвертый, был прикован к батарее в подъезде дома, куда мальчик зашел к приятелю. На пятом этаже, под самой крышей -  люди туда не заходят.
- Так что у нас - банда, они очень веселые, хорьки-то, это не кошки по характеру, все-таки ближе к собакам. Сын на ночь дверь в свою комнату закрывает: не дают спать, вылизывают посменно! Четвертый только на кровать не может забраться - у него ведь все лапы были сломаны, задние - как ласты. По дому-то хорошо бегает, а вот запрыгнуть - не получается…

Спрашиваю, дружит ли собака с хорьками.

- Не очень, она их побаивается даже! Ей уже лет десять, наверное, старенькая. Мы ее когда взяли, ей уже семь было. Хозяйка умерла, дверь железную закрыли и опечатали. Миттелиху оставили… А я эту женщину знала, она в соседнем доме жила… Ну как знала - видела с собакой просто. Я пошла к участковому, договорилась, сразу вызвала мастера, чтобы новый замок в дверь вставил. В общем, участковый нормальный попался, вскрыли, забрали…

Вы знаете, друзья, просто до слез. Но все-таки - позитив с утра! А женщина мне говорит: да что вы! Вот мы енота в лесу нашли, его к дереву привязали, миттелиха и нашла, не смогли дома держать! Еноты - не хорьки! Он нам весь ламинат вскрыл, получше ремонтников… Но вы не думайте, мы его в хорошие руки отдали!

Всем хорошего дня!

Про Лорку

www.pinterest.ru

Родители Изольды были молодыми, когда она родилась. Мама - вообще девочкой казалась. Жили весело, особенно когда папа бывал дома. Ходили в парк и пили ситро. Потом, через много лет, объясняя двоюродным племянникам, что это такое, Изольда вздыхала и говорила: вам не понять, вкус детства…

А пока она сама была ребенком и жила без забот. Но главной в доме была все-таки Лорка. Лорка, любимый мамин пудель. Папа собак не то чтобы не любил. Он просто не умел с ними обращаться.
Лорка спала на специальной плоской подушке, на которую мама стелила кружевную салфетку. И если салфетка была мятая, Лорка страдала. И мама тоже. Стелила чистую и говорила: ты моя умница! Избалованная и любимая Лорка. Когда Лорка ела, ей надевали специальную шапочку - иначе уши попадали в миску. Неудобно же. Шапочки были с кружевами. Без шапочки Лорка стояла у миски, возмущалась, но не ела.

Однажды папа гулял с Лоркой и отпустил поводок. Лорка побежала куда-то. Папа вернулся домой, не зная, где искать собаку. Мама Изольды обегала все дворы и узнала, что Лорку поймали собачники. Она бежала за ними и кричала: отдайте Лорку, возьмите мужа взамен!! Но это уже папа Изольды так потом рассказывал, а мама смеялась: ты все выдумываешь, как всегда.

Папа Изольды работал инженером на железной дороге. Он был похож на героя чеховских пьес: носил бородку и пенсне. Много ездил в командировки. Может быть, поэтому его не посадили. Сито репрессий было частым, но с дырками. Проскочил во время командировки, так говорила мама.

А потом началась война. И на третий день папа заболел. Что с ним случилось, никто не понял - было не до того. Он лежал бледный, странно закинув голову, а семейный доктор был мрачен и ничего не обещал. Мама была спокойна, и Изольда - тоже: война скоро кончится и папа поправится. Отец тихо сказал матери: вам надо уезжать… ну после, сама понимаешь, я долго не протяну. Мать замахала на него рукой: что ты говоришь, Севочка, что ты говоришь!

Но война не закончилась и муж не поправился. Рядом с умершим папой Изольды лежала Лорка. Она была странно неподвижна. Изольда никогда не видела мертвых собак. Правда, и мертвых людей ей тоже не доводилось раньше видеть.

Похоронив и отплакав свое, мать с Изольдой отправились в эвакуацию. Им некуда было ехать, но вспомнили о совсем дальних родственниках и двинулись в Ташкент. Ехали бесконечно долго, застревая в промежуточных пунктах. Добравшись до Ташкента, заболели. Родня - да и не родня почти - встретила их прохладно. Через год мама и Изольда решили возвращаться в Москву.

Когда война закончилась, Изольда поступила на искусствоведение. Они жили с мамой вдвоем, в той же самой квартире на Маросейке. Мама вела дом, Изольда сначала училась, потом пошла работать в музей.

Замуж Изольда не вышла. Подруга пыталась ее познакомить. Мама Изольды приготовила парадный обед, подала суп в супнице, пирог с рыбой. Изольда принарядилась: достала мамины украшения. Но родственник подруги не оценил усилий, а выйдя из квартиры даже стал ругаться: куда ты меня привела! Странный он был, родственник этот. Изольда, конечно, не красавица, но миловидная, а то, что говорит басом, так это голос такой, она не виновата.

Были и еще знакомства, в театр сходить, погулять. Но дальше не шло. И Изольда не хотела: с мамой вдвоем - всю жизнь. И спокойно. Вечером Изольда рассказывала маме, что было в музее. А мама - про покупки, разговоры в очереди. Так и жили.

У подруг пошли дети. А Изольда завела маме Лорку, пуделя, в честь той, умершей. Пудель - это как ребенок, - говорила она. Мама ходила на прогулку с собакой - врач сказал, что она мало двигается.

Потом и вторая Лорка умерла. Век собачий не особо длинный. Мама Изольды очень горевала. Изольде даже показалось, что мама оплакивает сразу всех: обеих Лорок и отца. Мать вообще вдруг сдала, да ведь и годы брали свое: 92 все-таки.

Когда мама умерла в 94 года, Изольде исполнилось 75. Она все еще работала в музее, на полставки. Вернувшись с похорон, она легла на мамину кровать. И так лежала очень долго, потому что за окном стало темно, а потом светло, и вновь темно. Зачем вставать? Идти в музей? Все и так ждут-не дождутся, когда она уйдет на пенсию.

Изольда ушла из музея. Много гуляет. У нее теперь есть Лорка. Третья. Она спит с Изольдой в одной кровати и по утрам вылизывает ей уши. Изольда связала Лорке шапочку - чтобы уши во время еды не пачкались - пудель же.

воскресенье, 9 июня 2019 г.

Две квартиры на одной лестничной клетке



https://moya-moskva.livejournal.com
Катя была единственным ребёнком, мама родила ее довольно поздно. В первом браке у Катиной мамы детей не было: аферист, - говорила она про мужа. И было ясно, что от афериста ничего хорошего ждать нельзя. Даже потомства.

Катина бабушка в своё время тоже вышла замуж за афериста. Нет, не за дедушку, дедушку Кати в 37-м посадили. Ну, вернее, расстреляли, но Катина бабушка об этом не знала. Узнала после смерти Сталина.
А потом, ещё через несколько лет, вышла замуж. Вот как раз за афериста: он разменял их хорошую трехкомнатную на Солянке, и бабушка с мамой уехали куда-то на окраину. На выселки, - говорила бабушка.

Там, на выселках, Катина мама тоже вышла замуж за афериста, но Катя все это знала только по рассказам родных. Видимо, мамин первый муж не польстился на маленькую двухкомнатную, или приличных вариантов размена не нашлось, поэтому забрал бабушкино золотое кольцо и серьги - гарнитур. Так что тоже поживился.

Потом мама встретила Катиного папу и вышла замуж, вот тогда и родила Катю.
Катин папа был хороший, но нервный, целыми днями пропадал на работе.
У него работа сумасшедшая, - говорила мама. А бабушка молчала и приглядывалась: она не доверяла мужчинам.

А ещё у Катиного папы была сестра, и Катина мама с ней подружилась. Да до такой степени, что сделали сложный обмен и получили в результате две квартиры на одной лестничной клетке!

 В одной жила Катя с родителями и бабушкой, в другой - папина мама, папина сестра с мужем и дочкой.
Девочки родились почти подряд, так что и пошли в одну школу. Катя и Лена, двоюродные сестры.

Потом сделали в общей стенке дверь, кухни оставили обе, так удобнее. Жили в такой родственной коммуналке, но всем нравилось.

Первой умерла папина мама, она была старше всех, а вслед за ней, буквально через неделю, вторая бабушка, мамина мама...

Потом Катя вышла замуж. Катина мама приглядывалась, не аферист ли. Прописали в свою большую квартиру. Катя родила. А через год муж сказал, что им пора ехать на историческую родину. Но историческая родина у Кати была на Солянке, и она с дочкой осталась. Муж претендовал на жилплощадь (хотя зачем ему, в Израиле-то, - думала Катина мама), и Катя отказалась от алиментов - в обмен на метры. Делить квартиру, где жило три поколения, даже уже без бабушек - такое и представить себе было нельзя.

Так и жили: в одной части квартиры - три женщины: Катя, ее мама и дочка, Катин папа к тому времени умер, все-таки работа у него была действительно вредной, в другой - Катина тётя с мужем и Лена.

Однажды тётя с мужем разбились на машине. Тётин муж заснул за рулем и погиб сразу. А тётя ещё жила несколько дней. Катя с Леной ходили к ней в больницу, а потом хоронили обоих в один день.

Так в квартире осталось четыре женщины. Лена замуж не выходила, приличных вокруг не было, а просто так - не хотелось. Да и анамнез в семье был отягощённый, проходимцев-то пруд пруди.
Лена работала в больнице и имела доступ к сильным обезболивающим. Когда Катина мама умирала, приносила с работы ампулы и колола. Это помогало. Потом Катина мама умерла, и Лена выпила что-то очень сильнодействующее.

Катя потом, после похорон мамы и двоюродной сестры, была даже обижена: получалось, что она, Катя, мамину смерть пережила, а Лена - нет. Хотя Лене-то Катина мама была даже не кровной родственницей.

Катя живет с дочкой. Катина дочка заканчивает институт, и мама очень боится, что ей встретится какой-нибудь аферист. Квартира-то - четыре комнаты, два санузла, две кухни.

Все-таки Вернадского - не такие и выселки, по теперешним временам. Хотя, конечно, не Солянка.


суббота, 8 июня 2019 г.

Уроки болгарского


Отца у Маргариты не было, как и у многих одноклассников, но были мама и бабушка. Потом, уже когда училась в университете, появился отчим, Борис Львович, Маргарита приняла его, но обращалась по имени-отчеству. Главное, что маме было хорошо.

Все ее звали Рита, проще, и не так официально: Маргарита. Да и была Рита маленькой, худенькой, темноглазой и черноволосой: на Маргариту еще не выросла, - шутила бабушка.

Рита была, наверное, в папу, мама и бабушка у нее - крупные, очень похожи друг на друга, с русыми волосами. Фотографий отца в доме не было, не сохранились почему-то.

В школе ничего особенно не нравилось: злобная математичка, физичка - еще хуже. Поступила на филфак, на болгаристику - самый низкий конкурс. Кому он нужен, болгарский-то.

Мать про отца не рассказывала, да поначалу Рита и не спрашивала: в домах подружек мужчин тоже не было, так что о чем говорить.
Потом спросила, а мама вдруг зарыдала, и Рита испугалась. Бабушка бросила коротко: папа твой умер, а больше ничего тебе знать не надо, и мать не мучай. И Рита не мучила, любила она маму.
Придумала, что папа погиб на войне, хотя родилась в 1958-м, как-то не сходилось. Но в детстве это было неважно, а потом и вовсе забылось.

Когда Рита сдала вступительные, мама и не знала, что дочь пошла на болгарский. Да Рита и сама не знала, а не добрала баллы, вот и предложили. Ну, болгарский так болгарский. А когда сказала маме, та рассердилась, потом даже заплакала вроде. Ну, конечно, курица - не птица, Болгария - сами знаете. Почти 16-я республика в союзе советских и социалистических.

Болгарский Рите нравился. Сначала даже было неудобно, вроде тот же русский, но потом стало ясно - учить и учить. И она учила, даже получалось.

А потом Рита собралась в Болгарию на практику, в софийский университет, на год. И тут мама усадила ее за стол и сказала, что надо серьезно поговорить. Рита стала вспоминать, что сделала не так, и ничего не вспомнила. А мама сказала, что Ритин папа не умер, а живет в Софии.

- Почему?, - тупо спросила Рита.
- Что почему?, - переспросила мать, - почему не умер?
- Почему в Софии?, - пробормотала Рита, потому что ничего не понимала.

Мать рассказала, что отец Риты - болгарин, поэтому живет в Болгарии, что вполне логично. Рассказала и о мимолетной встрече с ним в Москве на фестивале молодежи и студентов. Любовь была, а потом он уехал. Не сложилось.

Отец был женат, два сына. Встретили ее хорошо, отвели в ресторан, предложили денег. Но Рита ничего не почувствовала: простое еще одни приятные болгарские знакомые. Языковая практика. У нее в Софии к тому времени появились приятели - к отцу она пошла через полгода после приезда.

Вернувшись в Москву, Рита узнала, что мама с Борисом Львовичем собираются в Израиль. И бабушка поедет. У бабушки в Израиле жила, оказывается, троюродная сестра, а у Бориса Львовича - брат. Через год вся семья переехала.

Рита там вышла замуж за выходца из Македонии, а македонский - так считают болгары - диалект болгарского. Но мужу она обо этом не говорит, конечно. Отец еще жив, они переписываются - все-таки дома Рита все больше на иврите - с детьми и внуками. И на македонском, конечно… Так что уроки болгарского от отца полезны.